Джек Лондон: Одиночное плавание

После пожара работоспособность и продуктивность писателя резко снижаются, но он, сжав зубы, преодолевая депрессию, — день за днем — сочиняет и сочиняет. Тогда Лондон писал роман «Мятеж на “Эльсиноре”», и роман шел очень трудно. Читая его, буквально ощущаешь, как тяжело давался автору текст (особенно вторая половина), как он «вымучивал», «выжимал» из себя слова, предложения, абзацы… Затем, без перерыва, Лондон принимается за новый, теперь фантастический сюжет — «Смирительная рубашка», в основу которого легла история Эда Мбрелла, заключенного, проведшего в каторжной тюрьме более пяти лет (Лондон был одним из тех, кто добивался его освобождения, а потом привечал у себя на ранчо), в полной мере испытавшего на себе все ужасы описанной в романе пытки. И в зарубежной, и в отечественной критике произведение это оценивается высоко — как с точки зрения замысла, так и исполнения. Довольно странно: на наш взгляд, роман (особенно в начале) излишне многословен, изобилует ненужными подробностями и деталями, да и перемещения героя во времени и в пространстве, скажем так, весьма слабо мотивированы. Не говоря уже о научно-фантастической составляющей сюжета — от «науки» он предельно далек. Но удивляться тут особенно нечему — Лондон спешил, и следы этой спешки видны «невооруженным глазом». Впрочем, он давно (еще в 1911 году) объяснил принципы своей работы: «У меня нет незаконченных произведений. Бывает только так: если я начинаю сочинять историю, я обязательно ее заканчиваю. Если она удалась, я подписываю рукопись и отсылаю издателю. Если не получилась и я не доволен… подписываю рукопись и отсылаю издателю»[275].

Три года спустя ничего в его «подходе» не изменилось. Или — если и произошли изменения, то явно не в лучшую сторону.

Осознавал ли Лондон что происходит? Безусловно. Но сбавить темп, не брать займы под то, что еще только предстоит сочинить, не мог — ведь на него давили не только огромные долги по сгоревшему дому и ранчо, но и необходимость содержать Бесси и девочек, Флору с «матушкой» Дженни, вести собственное хозяйство, да и стиль жизни менять он не собирался. Это была работа на износ.

Случались, конечно, и паузы. Но, в основном, небольшие — когда ездил повидать дочек (на день-два, не дольше), навещал Флору с Дженни (и того короче), встречался со Стерлингом (несколько раз за два года они с Чармиан выбирались в городок Кармел на берегу океана, где обосновался Джордж). Чуть дольше (неделя — полторы) длились выходы в залив на «Бродяге»; за два года их случилось несколько.

Единственное продолжительное путешествие за два года — командировка в Мексику в апреле — июне 1914 года. Но и туда Лондон отправился только потому, что журнал «Кольере» предложил освещать американскую интервенцию, которая должна была начаться с захвата города и порта Вера-Крус, главной гавани страны. Владельцы журнала посулили Лондону немалые деньги — 1100 долларов в неделю. Причем изрядную сумму заплатили ему авансом.

К сожалению, из экспедиции ничего путного не вышло. Сначала американские военные, опасаясь репутации Лондона-социалиста и антимилитариста, отказывались аккредитовать писателя. Потом все-таки аккредитовали и допустили в Мексику. Но к тому времени, когда он добрался до Вера-Крус, боевые действия уже закончились. Тем не менее Лондон написал и отправил в «Кольере» несколько корреспонденций — таких, как ему и заказывали: мужественных, полных милитаристического задора. А потом заболел. Его свалила дизентерия. Будто почувствовав, что с ее «Мужчиной — Другом» что-то неладно, в Вера-Крус примчалась Чармиан. Оттуда они вернулись в Калифорнию вместе.

Восстанавливался Лондон тяжело и долго. К физическому недомоганию добавилась депрессия.

Вообще-то, депрессии различной глубины и интенсивности были привычными спутницами писателя. Они начали преследовать его еще в юношеском возрасте. Нередко случались и после двадцати, и после тридцати. Читавшие «Мартина Идена» наверняка обратили внимание, что тем же недугом страдал и герой романа (собственно, депрессия и заставила его свести счеты с жизнью). Но ведь иначе и быть не могло — Мартина он писал с самого себя.

Обычно, как мы помним, приступы провоцировались чрезмерными физическими и нервными нагрузками, но были не частыми. К тому же, Джек научился их преодолевать, — меняя род деятельности, отсыпаясь, уходя в море или при помощи спиртного. Теперь — после гибели «Дома Волка» — они стали глубже, интенсивнее и, главное, случались чаще. Прежние средства почти не работали. Если раньше Джеку помогали заботы по хозяйству, теперь они скорее вызывали только раздражение. Полноценно спать он не мог — мучила бессонница, несколько раз за ночь вставал, курил. Отдушиной оставались выходы в залив на «Бродяге», но это были лишь краткие эпизоды.