Джек Мэггс

Вначале их продвижение было медленным и малоприятным из-за запахов. Мутно-желтый туман пах дубильной кислотой, но надежно скрывал их бегство. Через десять минут спокойного плавания они заметили явное ускорение течения, и их плоскодонка понеслась со скоростью, о какой ее строитель и не помышлял. Широкий квадратный нос лодки позволял ей хорошо держаться по течению, и вскоре Джек положил шест на днище лодки и позволил себе тоже сесть, даже подмигнул своему напарнику. Однако отдых продолжался не более минуты; этот большой человек вдруг вскочил на ноги и стал вглядываться в туман.

– Что это? – спросил он.

– Не пароход ли?

– Слушайте.

Тоби, прислушавшись, уловил какой-то грохот вдали.

– Возможно, это шум фабрик на берегу.

– Это не фабрики. – Мэггс нагнулся и, притянув к себе свой мешок, крепко зажал его коленями.

– Здесь много дубильных фабрик. Вот почему так дурно пахнет.

– Подвиньтесь. Черт побери, подвиньте же свой зад, сударь.

Тоби неохотно подчинился. Теперь они сидели рядом. Шум создавала падающая вода. Она оглушала. Тобиас покрепче прижал к себе свой портфель.

– Господи, неужели это Седьмой вал?

– Держитесь, приятель!

Это не был Седьмой вал, это близился порог плотины, и им грозила явная опасность. И тут каторжник Мэггс повел себя так, что, по воспоминаниям Тобиаса, тронул его сердце: он обхватил своей сильной рукой узкие плечи писателя и крепко прижал его к себе.

Плоскодонка словно взлетела в воздух.

– Господи, спаси нас! – закричал Мэггс.

Крик такого человека, как Мэггс, означал для Тобиаса, что им пришел конец. Он тоже крикнул:

– Господи, спаси нас!

Падение, казалось, было с трехфутовой высоты, и когда маленькая плоскодонка упала носом в бурлящую воду, та покрыла ее всю.

– Плывите! – успел крикнуть Тобиас.

Но Мэггс крепко держал его до тех пор, пока лодка не всплыла. Хотя и залитая водой, она все же на три дюйма возвышалась над поверхностью.

– Мы тонем.

– Черпайте воду! Дайте-ка мне это! – Джек Мэггс ухватил за желтый портфель Тобиаса. – Это все, что у нас есть, чтобы вычерпать воду.

Река была неспокойной, течение быстрое, и тупой нос плоскодонки все время черпал воду. Тобиас, открыв свой красивый портфель, вынул из него промокшую насквозь записную книжку, а затем, выбросив в реку перо и пузырек с чернилами, протянул портфель Мэггсу.

– Вы хотите, чтобы я черпал воду? – Тобиас испугался, увидев нарастающий гнев в глазах Мэггса. – Я не ваш, черт побери, слуга, приятель…

Тобиас умолк и, сунув мокрую записную книжку в карман, принялся вычерпывать воду из лодки.

Они плыли по течению: Мэггс с шестом в руке стоял на страже, отталкивая лодку от мелей и берегов, а Тобиас губил свой дорогой портфель, черпая им речную воду.

Туман лежал низко, но вскоре по запахам они могли определить, что миновали болотистые луга, и теперь река течет мимо полей. Тобиас – благодаря упорному труду которого вода в лодке доходила теперь всего лишь до щиколоток – опустил уставшие руки в ласковую, как шелк, холодную воду.

Мэггс положил шест и с удовлетворением заметил, что плоскодонка плывет по течению, не отклоняясь. Проследив еще какое-то время ее поведение и убедившись, что пока лодка сама находит свой путь, Мэггс вынул из кармана плаща миниатюру, которая стоила жизни «Ловцу воров». Этот предмет с запекшейся на нем кровью он положил на скамью, а затем, осторожно сняв свое громоздкое пальто, вывернул испачканную кровью подкладку кармана и, вырезав ее ножом, бросил в воды Северна, как нечто уже негодное. Потом он тщательно вымыл рамку портрета и смыл кровь с миниатюры. Спустя какое-то время лодку прибило близко к берегу, и беглецы вдруг увидели стоявшую на берегу девушку, которая вместе с матерью ловила угрей. Заметив, что они обе вглядываются сквозь туман в тихо плывущую плоскодонку, Тобиас не удержался и, приветственно подняв руку, крикнул:

– Добрый вечер!

Девушка в ответ помахала ему рукой, но мать что-то сказала ей, и та быстро опустила руку.

Снова беглецы остались одни в тумане. Мэггс еще раз окунул в воду свой драгоценный портрет и протянул его Тобиасу.

– Будь это мой кошелек, – вдруг сказал он, – что ж, бери его, так и быть, но только не портрет моего сына.

Рамка портрета была мокрой и скользкой, писателю трудно было не вспомнить кровь, которую только что смыли с нее. Начинало темнеть, Тобиасу пришлось совсем близко держать перед собой портрет, и тут он неожиданно заметил то, чего не разглядел в гостинице на Бул-лейн. Но уже тогда молодой человек кого-то ему напомнил, теперь же, всмотревшись, Тобиас понял: это король Георг Четвертый в одежде простолюдина. Не хватало только Ордена Подвязки. На короле был простой синий фрак, а не, как обычно, форма принца Уэльского, командующего Легкой кавалерией. Маленькая миниатюра была скопирована с портрета кисти художника Ричарда Косуэя, который Тобиас видел в прошлом году в Королевской Академии.

– Если бы он украл у меня золотые часы, он не пострадал бы так сильно, – продолжал Мэггс. Он взял шест и с силой опустил его в воду. – Но этот человек совершил глупость, решив украсть у меня сына.