Джек Мерсибрайт

– Они не фальшивые, – добавил он.

– Мне не нужны деньги Деннери! И твои тоже!

– Сейчас речь идет не о тебе. Подумай о малыше. Ему они понадобятся.

– Ему! – воскликнула Пегги. – Этому ублюдку! – Но, взглянув на спящего ребенка, она тут же смягчилась. – Деньги – это плата за те несчастья, которые он мне принес, – пробормотала она.

– Ты тоже принесла ему несчастья. Может быть, даже больше, чем он тебе.

– Как это? Да что он знает о моих жизненных трудностях? Он только и делает, что ест и спит.

– Скоро узнает, раз уж он так начал жизнь, благодаря тебе.

– А я? Кто теперь возьмет меня замуж? С таким довеском?

– Какой-нибудь парень обязательно найдется, рано или поздно.

– Не ты, надеюсь?

– Я только что купил лошадь. И на жену мне уже не хватает. Кроме того, я отправляюсь в дорогу.

– И где ты думаешь найти работу?

– Не знаю. Где предложат. Тут уж как повезет.

– В это время года трудно что-нибудь подыскать, но я все равно желаю тебе успеха. Могу я чем-нибудь помочь тебе, пока ты не ушел, Джек Мерсибрайт?

– Да, – ответил Джек. – Ты можешь мне дать с собой хлеба, который только что испекла, и кусочек сыра. Прошагав пару миль, я ведь проголодаюсь.

– А зачем идти пешком? Ты же можешь ехать на Шайнере?

– И правда. Отличная мысль.

Люди провожали взглядами седока на старом сером коне, который тащился вдоль деревни, некоторые даже кивнули в знак приветствия. Но никто не заговорил с Джеком. Такое уж это местечко – Астон Чармер. Джек появился здесь всего два года назад и сейчас, покидая эти края, так и остался для местных жителей чужаком.

В Чармер-Кросс он остановился у развилки. Из шести дорог он выбрал ту, которая вела на юг. Ему пришлось поднять воротник, чтобы укрыться от холодного дождя, хлеставшего в спину.

В этот день Джек десять раз заглядывал на фермы и узнавал, есть ли работа, но везде получал отказ. Так он ехал по узким извилистым тропинкам, вдоль мокрых изгородей, и его глазам открывался лишь неприютный пейзаж, пропитанный серой зыбкой влагой.

Уже смеркалось, когда он подъехал к заброшенному дому, одиноко стоявшему на повороте дороги, и решил расположиться здесь на ночлег. Сад около дома представлял собой неприглядное зрелище, а чуть дальше, за кривой калиткой, виднелись старые грушевые деревья, видимо, посаженные очень давно. Джек запустил Шайнера в этот сад, а сам вошел в дом и развел огонь в очаге.

Кругом валялось множество щепок, и костер удался на славу. Джек удобно устроился перед ним и принялся с аппетитом за хлеб и сыр, которые дала в дорогу Пегги Смит, запивая пивом. Постепенно одежда его высохла, и тепло от огня медленно разливалось по всему телу. Согревшись, он застегнул куртку на все пуговицы и растянулся на соломе у самой сухой стенки.

Вдруг его разбудил тихий шорох: у порога послышались легкие шаги, и кто-то стал шарить руками по дверному косяку. Он приподнял голову и увидел в проеме двери темную фигуру девушки, в накидке с капюшоном.

– Бевил? – позвала она шепотом и повторила чуть громче: – Бевил? Ты тут?

Замерев на своем ложе, Джек услышал тихий возмущенный возглас и всхлип, полный разочарования, который выдавал очень молоденькую девушку. Минуту она постояла, вглядываясь в темноту и топая ножкой по ступеньке. Затем, снова вскрикнув от досады, она развернулась и исчезла, задев краем накидки куст шиповника, который рос у порога.

Джек перевернулся на другой бок, но не успел заснуть, как опять услышал чьи-то шаги. На этот раз в проеме двери показался худощавый юноша невысокого роста, с копной спутанных светлых волос.

– Ненна! – окликнул он, и до Джека донесся запах спиртного, хотя между ним и пришельцем было не меньше десяти футов. – Ненна? Ты здесь?

Не получив ответа, он тоже ушел в темноту. Но если девушка убежала возмущенной и раздосадованной, то молодой человек, засунув руки в карманы, фланирующей походкой пустился вниз по тропинке, громко распевая песню:

Красавица Мери косу расплела
И укрылась от ушек до пят.
Она так нежна, она так скромна,
Что стыдится себя показать.

Вскоре его голос растворился в ночи, и наконец в заброшенном доме воцарилась тишина. Джек снова расслабленно погрузился в солому.

«Может, хоть сейчас человеку дадут поспать», – подумал он.

Наутро, поставив на огонь котелок с водой, он отправился осматривать дом. Это был очень старый сруб, сложенный из крепких бревен, щели между которыми были залеплены глиной, отвалившейся во многих местах. Солома, покрывавшая крышу, почти вся облетела, настил на верхнем этаже тоже обветшал, но кирпичная труба осталась целой, и дубовые перекрытия не потеряли прочности. Джек представил, как все это выглядело раньше: промазанные дегтем бревна, побеленные стены, сверкающие на солнце оконные рамы.