Джек на Луне (СИ)

Засмотревшись, я потерял из виду Себастиана. Отыскался он за стойкой с футболками «Ай лав Орхус», активно тычущим в кнопку фотика. Причем объектив был направлен на меня.

- А вот этого не надо, - говорю и ладонь в камеру. Лучше бы я фак туда сунул, потому что отчим не унялся. Сделаем, мол, фотоотчет для мамы. Ладно. Я тогда бейсболку на морду надвинул и постарался держаться так, чтоб табло в кадр не попало. Фотограф-любитель, мля, другой модели себе не нашел.

В итоге я заскочил в первый попавшийся магазин с тряпками – думаю, ну уж там-то этот олень снимать не будет. Лайфхак сработал, Себастиан с камерой расстался – на время. Мне подфартило – в бутике оказалась куча зачотных маек и кофт. Мы расплатились. Я тут же с радостью содрал с себя парижский отстой и влез в футболку с красно-белыми буквами: ”BBOY OR DIE”. Вспотевшую спину обдуло ветерком – ка-айф!

- А не великовато ли? – усмехнулся отчим, надевая защитный колпачок на объектив. Он что, успел меня щелкнуть? Типа Джек до и после? – По-моему, можно было брать на три размера меньше.

Я включил ему игнор и попер на поиски джинсов. Довольно скоро наткнулся на лавчонку, торгующую труевыми багги. Зашел и охренел. Не знаю, отчего больше – от штанов или от цен. Развернулся, а мне дорогу грудью закрывает красноволосая чикса в пирсингах:

- Вам чем-нибудь помочь?

- А за это доплачивать отдельно надо будет? – говорю.

Чикса ресницами накладными хлопает, тупит типа. Тут Себастиан рядом нарисовался:

- Спасибо, - вежливый такой. – Нам надо вот этому молодому человеку что-нибудь подобрать.

Я сдался на волю красноволосой. Оказалось, найти подходящие штаны – это целая наука. Обычно я брал, что пошире, затягивал ремень, чтоб с задницы не спадало – и все пучком. А тут чикса принялась пытать про размер. А я-то почем знаю, 26 у меня или 27? Она вооружилась сантиметром, и выяснилось, что фигура у меня нестандартная. Говоря человеческим языком – ноги слишком длинные, а жопа слишком тощая, или, как политкорректно выразилась чикса-продавщица, «у вашего сына худые бедра».

- Надо примерять, - постановил Себастиан и загнал меня с охапкой штанов в кабинку.

Я начал с классных багги – вислозадых, с кучей удобных карманов и потертых, будто ты их год таскал, не снимая. Повертелся перед зеркалом – вроде все норм.

- Ну как? Тебе подошло? – это чикса крашеная не отстает из-за занавески.

И отчим вторит:

- Выходи, посмотрим.

Ладно, думаю, когда столько бабок за тряпку собираешься отвалить, неплохо бы, чтобы она с жопы у тебя не слетала, когда нагнешься. Ну я и вышел.

А чикса мне:

- Футболку подними, надо посмотреть, как оно по бедрам село. Повернись. Ой, просто идеально. На рекламу снимать.

Да, вот только этого мне и не хватало для экстаза. Поворачиваюсь обратно. И натыкаюсь на взгляд Себастиана.

Красноволосая спросила о чем то, и его глаза отлипли от меня. Только на коже осталось ощущение, будто проползло что-то многоногое. Я одернул футболку и вернулся в примерочную. Стоял там и слушал, как чикса и отчим перебрасываются фразами – совершенно обыденными и безобидными; как в соседней кабинке двое парней обсуждают какую-то Пернилу, которая не дает; как над головой гудит кондиционер.

Бывают в жизни такие события, значение которых понимаешь только потом, гораздо позже. Они врезаются в память намертво, но почему – ты не можешь объяснить. Не можешь, пока не придет со временем вот это вот понимание.

Однажды, когда мне было лет семь-восемь мы с пацанами играли в полуразрушенном здании. Стояло оно на окраине захолустного городка, где я родился. Вообще-то лазить по бетонной коробке нам строго-настрого запрещалось, но мы, конечно, плевали на это.

С нами зависала в тот день Ленка. Она частенько гоняла с ребятами в футбол, лазала по деревьям, короче, была своим парнем. У многоэтажки торчала деревянная бытовка, в которой жили солдаты из соседней ВЧ. То ли они там что-то ремонтировали, то ли сносили – этого я так никогда и не узнал. На фига мы полезли в бытовку – не помню. Помню только, мы сидели на нарах в тесном, провонявшем потом и мужиками помещении, хохотали, болтали ни о чем, сосали липкие леденцы, которые нашлись у одного из солдат. Потом выбежали наружу, носились с воплями вокруг бытовки - все, кроме Ленки.

Я был единственным, кто про нее вспомнил. Кто-то предложил играть в казаков-разбойников, и пацаны помчались искать подходящее место. А я остался. Вошел в тамбур бытовки и потянул на себя дверь в комнату с нарами. Она не подавалась. Я толкал ее и дергал изо всех детских сил, пинал ногами и звал Ленку. Внутри стояла странная тишина. Я поискал вокруг глазами и схватил топор, лежавший на скамье. Он был такой тяжелый, что я чуть не опрокинулся назад, когда поднял его. Поднял и вбил со всей дури в дверь.

Через пару мгновений она распахнулась. Солдат, похожий на таджика, отобрал у меня топор, бормоча что-то успокаивающее. Нас с притихшей Ленкой выставили наружу, дверь снова закрыли.