Джек на Луне

— Джек? Тебе точно не нужна помощь?

— Да пошел ты… — прошипел я по-русски.

Дак умный оказался, как собака. Понял и отвял.

Душ стал для меня новой пыткой. Розовые пятна щипало и от горячей воды, и от мыла. Кое-как вытершись, я полез в адвокатский шкафчик — искать какой-нибудь крем. Нашел. Воняло от него тем же дорогим парфюмом, которым несло от Себастиана. Я решительно засунул баночку обратно на полку: уж доживу как-нибудь до дома и вазелина.

Когда я наконец вывалился из ванной в облаке пара со стойким запахом растворителя, Себастиан сидел в белом кружке света от настольной лампы и что-то сосредоточенно изучал на экране компа. Услышав, как закрылась дверь, он вскинул взгляд — какой-то затуманенный и отсутствующий, будто за то время, пока я был в душе, он успел забыть о моем существовании.

— Все, — сообщил я. — Спасибо за то, что дали воспользоваться ванной. И вообще, спасибо.

Адвокат улыбнулся, возвращаясь в реальный мир с обузой по имени Джек.

— Да не за что. Ты выглядишь теперь гораздо лучше.

Конечно, просто пай-мальчик, свежевымытый, в новых синих джинсах, туго стягивающих зад, и футболке с мимимишным Снупи — других в Нетто не было. Разве что лишайные пятна портят картинку, а так — в пору для школьного альбома фоткаться. Тут адвокат приметил мое сходство с линяющей розовой Пантерой и заволновался:

— Ой, что это? Может, тебя все-таки к врачу?

— Да фигня, обычное раздражение. Пройдет.

Себастиан все-таки прискакал с аптечкой:

— Давай я тебе хоть пластырь на укус налеплю.

Я сдался под напором его заботы и взял из коробочки четыре пакетика с бактерицидным. У адвоката аж руки тряслись, пока он помогал с них бумажки снимать. Наверное, он из тех, кто при виде крови в обморок бухается, а из-за синяка садится на больничный.

Мешок с моими тряпками я хотел прихватить с собой, чтобы сразу выкинуть, но Себастиан сказал, что беспокоиться не стоит: рано утром уборщица заберет его вместе с остальным мусором.

Домой ехали молча. Я внутренне готовился к разговору с матерью, зная, что он будет не из приятных. Хорошо хоть, Себастиан не лез ко мне с нравоучениями, хотя наверняка после беседы с панцирями ему было что сказать. Интересно, что они теперь замутят? В прошлый раз после истории с тойотой мудака Хольста полиция стукнула в коммуну, и к нам домой и в школу приперлись тетки из социальной службы. Мать затаскали по собраниям, а меня по психологам. Ходки на чистку мозгов у меня, кстати, еще не закончились. А что бывает, когда выясняется, что они не сработали?

Я обеспокоенно поерзал на сидении и повернулся к адвокату, как раз тормознувшему на светофоре:

— Э-э, Себастиан, это… А вы не знаете, что мне теперь будет? Ну, за граффити. И за Пророка.

— Какого пророка? — брови дака полезли на лоб. — Мухаммеда?

Сзади кто-то бибикнул: Себастиан прозевал, что уже загорелся зеленый. Он судорожно нажал на газ, а я пояснил:

— Не, собаку. Это она меня тяпнула.

Адвокат видимо расслабился:

— Обычно в таком случае полиция обязана поставить в известность службу по делам детей и юношества в коммуне, а те начинают расследование согласно параграфа пятьдесят. Но судя по тому, что у тебя это рецидив, расследование, скорее всего, уже идет полным ходом… Это так? — он покосился на меня, переключая скорость.

— Да, к нам с ма приходили из коммуны, — неохотно признался я. Тогда мы еще шиковали в трехкомнатной квартире Бо, которую мать нещадно вылизывала, пытаясь извести грибок, сивушную вонь, шеренги пустых бутылок и отчимовы заначки. В тот раз соцработницы признали условия вполне пригодными для проживания несовершеннолетнего, то есть меня. Что-то будет, когда они заявятся к теть Люсе? — А как вы узнали, что у меня этот… ну, рецидив? Вам мама рассказала?

— Нет, полиция, — коротко мотнул головой Себастиан. — Что ты натворил в прошлый раз, позволь поинтересоваться?

Я вздохнул и выдавил нехотя:

— Пришили употребление легких наркотиков и хулиганку.

— Пришили? — скептически повторил дак.

Я молча отвернулся и уставился в окно. Как будто там было что-то, кроме темноты и фонарей.

— Ты хотел знать, что тебе будет? — заговорил адвокат после минутного молчания. — Тебе лично — ничего, так как ты по возрасту не несешь уголовной ответственности. Зато Катюше выпишут штраф.

Во как, мать у него уже Катюша! Погодите-ка, а за что штраф-то? Я ж шины жиртресту не прокалывал, хотя надо было бы!

— За побелку стены, уборку в подсобке и лечение служебной собаки, — ответил адвокат на мой незаданный вопрос. — Но ты не переживай. Я вам помогу расплатиться.

— Спасибо, не надо. Мы как-нибудь сами справимся, — выпалил я. Бабок, которые должны мне Мемет и Микель, едва хватит, чтобы отдать Себастиану за тряпки. Но раз я накосячил, сам и буду штрафы платить, а не какой-то добрый дядя. Может, мобилу продать придется, и занять — у того же Микеля, скажем.

— Извини, я не знал, что у тебя в бюджете есть свободных пятнадцать тысяч.

— Ско-олько? — вот те бабушка и ядрена кочерыжка. — Да я… да я лучше сам им эту стену замажу и бытовку впридачу выкрашу, а жиробасине щенка нового принесу! Пятнадцать кусков, фигасе!