Джек Ричер, или Без второго имени

Уличные фонари на Грейт-Джонс больше не работали, однако синий «Шеветт» все еще стоял на прежнем месте, серый и бесформенный в темноте, но не пострадавший. Крисси отперла дверцу, они забрались внутрь, девушка завела двигатель и поехала. Она не стала включать фары, и Ричер прекрасно понял почему. Нарушение такой полнейшей темноты казалось неправильным. Или даже невозможным. Огромный город выглядел ошеломленным и пассивным; громадный организм лежал, неумолимый и равнодушный, не обращая внимания на крошечных, спешащих куда-то человечков. А их на улице становилось все больше.

Открывались окна, люди с нижних этажей спускались вниз и выходили из домов, оставаясь стоять возле дверей и поглядывая в разные стороны, полные удивления и дурных предчувствий. Жара в сорок градусов, или даже больше, теперь окончательно утвердила свое превосходство – вентиляторы и кондиционеры и другие созданные людьми устройства больше не бросали ей вызов.

Грейт-Джонс-стрит была односторонней и вела на запад. Они пересекли Лафайетт и Бродвей и продолжали двигаться на запад по Третьей авеню, Крисси вела машину медленно и осторожно, лишь немногим быстрее скорости пешехода – темный автомобиль в темноте, один из немногих оказавшихся на улице. Возможно, водители предпочли остановиться, пораженные общим параличом. Все светофоры погасли. Каждый следующий квартал казался по-своему жутким и странным, неподвижным и молчаливым, пустым и серым, без малейших следов света. Они свернули на север и поехали по Ла-Гуардия-плейс, развернулись против часовой стрелки на Вашингтон-сквер и подкатили к кафе. Крисси припарковалась на том же месте, и они вышли в густой воздух и тишину.

Естественно, в кафе было темно, и они ничего не смогли разглядеть за пыльным окном. Кондиционер над дверью затих. И дверь была заперта. Ричер и Крисси приложили руки к стеклу и попытались заглянуть внутрь, но не увидели ничего, кроме смутных черных очертаний в темноте. Внутри никого не было – ни посетителей, ни обслуживающего персонала. Возможно, этого требовали предписания Управления здравоохранения. Если холодильники выходят из строя, экипаж должен покинуть корабль.

– Куда могли пойти твои подруги? – спросил Ричер.

– Понятия не имею, – ответила Крисси.

– Ты сказала, что у вас был план.

– Если кому-то из нас повезет, мы встречаемся здесь в полночь.

– Сожалею, что тебе не повезло.

– Теперь я чувствую себя нормально.

– Мы все еще южнее Четырнадцатой улицы.

– Они наверняка не найдут тебя в темноте.

– А мы найдем твоих подруг в темноте?

– Зачем их искать? Они вернутся сюда к полуночи. До тех пор нам нужно оставаться где-то поблизости и получить новый опыт. Тебе не кажется, что это поразительно?

Ричеру казалось. В происходящем была некая огромность. Не просто комната, здание или квартал, но вокруг раскинулся весь город, вялый и побежденный, как если б он обратился в руины, как если б умер, став реликтом прошлого. Может быть, это случилось не только с одним городом. Они не видели света на всех четырех сторонах горизонта. Ни около реки, ни с юга, ни с севера. Может быть, свет погас на всем северо-востоке. Может быть, во всей Америке. Или в целом мире. Люди постоянно говорят о тайном оружии. Может быть, кто-то нажал на спусковой крючок.

– Давай посмотрим на Эмпайр-стейт-билдинг, – предложила Крисси. – Возможно, мы никогда больше не сможем увидеть его таким.

– Ладно, – согласился Ричер.

– В машине.

– Ладно.

Они поехали по Юниверсити-стрит, затем пересекли по Девятой улице Шестую авеню, где свернули на север. Шестая авеню была никакой. Просто длинная черная дыра и впереди маленький прямоугольник ночного неба, который заканчивался у Центрального парка. Там они заметили несколько автомобилей. Все ехали очень медленно. У большинства были выключены фары. Как у «Шеветт». Инстинкт. Общие обязательства. Поведение толпы. Ричер вдруг ощутил слабый запах страха.

Спрятаться в темноте. Не выделяться. Стать невидимым.

На Джеральд-сквер были люди. В том месте, где Бродвей пересекал Тридцать четвертую улицу. Большинство из них находились внутри треугольника, далеко от зданий; они смотрели на небо. Некоторые выстраивались в ряд, как спортивные болельщики, покидающие стадион после победы, полные возбуждения и энергии. Но витрины «Мейси» оставались нетронутыми. Пока.

Они продолжали двигаться в сторону Тридцать восьмой улицы, медленно пересекая перекрестки с мертвыми светофорами, каждый раз не зная, следует ли им пропускать другие машины или нет, но всякий раз получалось, что никто даже не задевает чужие автомобили, потому что все ехали медленно и с уважением относились к другим – после вас, нет, после вас. Очевидно, пока еще господствовал дух единения. Во всяком случае, на дороге. «Интересно, сколько времени он продлится?» – подумал Ричер.