Джек Ричер, или Гость

В последней из трех папок было дело Лорейн Стэнли. Ее судьба напоминала судьбу Каллан, но только все произошло совсем недавно. Стэнли была моложе. Она имела звание сержанта и занимала самую нижнюю ступень служебной лестницы на огромном военном складе в Юте. Стэнли была там единственной женщиной. Нападкам и издевательствам она стала подвергаться с самого первого дня. Ее профессиональная пригодность постоянно ставилась под вопрос. Однажды кто-то проник в ее комнату в казарме и похитил все форменные брюки. На следующее утро Стэнли пришлось явиться на службу в форменной юбке. Еще через день у нее украли все нижнее белье. Стэнли пришла на службу в юбке, под которой ничего не было надето. Лейтенант вызвал ее к себе в кабинет, заставил встать, широко раздвинув ноги, над зеркалом, положенным на пол, и учинил ей разнос за какую-то неразбериху в бумагах. Тем временем весь личный состав склада заглядывал якобы по каким-то делам в кабинет и любовался отражением в зеркале. Лейтенант отправился в тюрьму, а Стэнли, отслужив еще год, прожила некоторое время в полном одиночестве и умерла также в одиночестве в Сан-Диего, в маленьком бунгало, сфотографированном полицейскими фотографами со всех сторон, в котором калифорнийские патологоанатомы и криминалисты также не нашли абсолютно ничего.

– Сколько тебе лет? – вдруг спросил Ричер.

– Мне? – удивилась Харпер. – Двадцать девять. Я же тебе говорила. Это один из ЧЗВ.

– Ты из Колорадо?

– Из Аспена.

– Семья большая?

– Две сестры и брат.

– Старше или младше тебя?

– Все старше. Я в семье младшая.

– Родители?

– Папа фармацевт, мама ему помогает.

– Когда ты была маленькой, вы выезжали в отпуск всей семьей?

Харпер кивнула.

– Ну конечно. Большой каньон, пустыня Пейнтед и все такое. Однажды мы жили в палатках в Йеллоустоунском национальном парке.

– И вы всюду добирались сами?

– Разумеется. Микроавтобус, набитый детьми и вещами, счастливая семья. К чему все эти вопросы?

– И что тебе запомнилось о дорогах?

Молодая женщина скорчила гримасу.

– Они были бесконечными.

– Вот именно.

– Что «вот именно»?

– Мы живем в очень большой стране.

– Ну и?

– Каролину Кук убили в Нью-Гемпшире, три недели спустя Лорейн Стэнли была убита в Сан-Диего. На противоположном конце страны. По шоссе три с половиной тысячи миль, а может, и больше.

– Разве убийца ездит на машине?

Ричер кивнул.

– Ему нужно возить сотни галлонов краски.

– Возможно, у него где-то склад.

– Это лишь еще больше все усложняет. Если этот склад не находится на прямой, соединяющей Нью-Гемпшир, то место, где находится убийца, и Южную Калифорнию, то ему еще нужно сделать крюк. Так что расстояние увеличивается. Значительно.

– Ну и?

– Итого ему пришлось проехать три, а то и четыре тысячи миль, а потом еще наблюдать за домом Лорейн Стэнли. Можно это сделать за одну неделю?

Харпер нахмурилась.

– То есть семьдесят часов в пути со скоростью пятьдесят пять миль в час.

– Но он не сможет держать такую скорость. Ему придется проезжать через города. Где-то ремонтируют дороги, где-то пробки. Он не может превысить лимит скорости. Такой предусмотрительный преступник не станет рисковать тем, что какой-нибудь дорожный полицейский начнет обнюхивать его машину. В наши дни сотни галлонов камуфляжной краски обязательно вызовут подозрение, ты согласна?

– Ну, тогда сто часов в пути.

– Не меньше. Плюс день или два на то, чтобы следить за домом. То есть если добавить на сон, на отдых и на еду, получается больше недели. Дней десять-одиннадцать. А то и двенадцать.

– Ну и?

– Ты сама скажи.

– Выходит, убийца не работает по графику две недели через одну.

– Не работает, – подтвердил Ричер.

* * *

Выйдя на улицу, они обошли здание, в котором размещалась столовая. Погода наконец установилась такой, какой должна быть осенью. Воздух стал теплее на несколько градусов, но все равно оставался прохладным. Под ясным голубым небом зеленели лужайки. Сырость исчезла, и деревья на соседних деревьях казались сухими и более светлыми.

– Мне хочется остаться на улице, – сказал Ричер.

– Тебя ждет работа, – возразила Харпер.

– Я уже прочитал все эти чертовы папки. Перечитывать их заново бессмысленно. Мне нужно хорошенько все осмыслить.

– На улице тебе думается лучше?

– Как правило.

– Ну хорошо, пошли в тир. Я должна подготовиться к зачету по стрельбе из пистолета.

– Разве ты его до сих пор не сдала?

Она улыбнулась.

– Разумеется, сдала. Но нам нужно пересдавать зачет каждый месяц. Таковы правила.

По дороге они доели захваченные в столовой бутерброды. В открытом тире было по-воскресному тихо. Тир представлял собой пространство размером с хоккейную площадку, с трех сторон окруженное высокими земляными валами. Железобетонные заборы высотой по плечо разбивали тир на шесть отдельных огневых полос, которые заканчивались стендами с мишенями. Мишени из плотной бумаги были натянуты на железные рамки. На каждой мишени был изображен пригнувшийся преступник, от его сердца расходились концентрические окружности. Харпер заглянула к ответственному за тир, и он выдал ей пистолет с шестью патронами в обойме и две пары наушников.

– Ваша огневая полоса номер три.