Джек Восьмеркин американец

Хорошо шла американская пшеница, особенно «манитоба». Каждое зерно дало целый кустик колосьев, и мужики приходили смотреть на нее чуть ли не каждый день. Похваливали, завидовали, говорили только, что мало.

Однажды перед избой Восьмеркиных остановилась телега, и из нее вышли три немца. Они сняли шляпы и попросили у Джека разрешения осмотреть плантацию: до них дошли слухи, что у него хорошо идет «вирджиния». Сами они сеяли легкие табаки, но других сортов, и каждым новым сортом интересовались.

Джек повел их на плантацию, и они внимательно оглядели каждый кустик, а потом долго говорили по-немецки. Наконец один из них подошел к Джеку и попросил у него семян «вирджинии» на будущий год. Но Джек ответил, что продавать семена не будет, оставил немного только для себя.

Как-то под вечер в Починки пожаловал и сам Скороходов. Прежде всего он попросил Джека показать зубы и, когда увидел, что они в целости, повеселел. Обошел плантацию, подивился пшенице. Потом осмотрел колодец, похлопал рукой по насосу и сказал:

— Моя водица.

Как бы между прочим спросил, сколько табаку рассчитывает Джек снять. Джек ответил, что около восьмисот кило. Скороходов наморщился, а потом ахнул:

— О-о! Что же кило-то стоит?

— Рублей семь, — ответил Джек. — Ведь табак будет высшего качества.

Скороходов задумался. Потом вдруг закричал:

— Что ж, это выходит, что ты с лишком пять тысяч за лето заработал?

— Да ведь нас трое работало, — сказал Джек.

— Бабы не считаются, бабы не считаются! — закричал Скороходов и попросил поставить самоварчик.

Пока пили чай, Скороходов все похваливал Джека. Видно было, что у него есть какая-то затаенная мысль, но он высказать ее не решается. Так ничего и не сказал. Поблагодарил за чай, надел картуз и уехал.

Не успел Джек проводить Скороходова, как на плантацию явились Кацауровы.

Джек уже успел подружиться с ними и часто по вечерам ходил в Кацауровку. Там разговаривал по-английски с адмиралом и рассказывал Татьяне, как американцы выводят цыплят в инкубаторах и как доят коров электричеством. Татьяна любила сельское хозяйство и всем этим интересовалась, может быть, потому, что ни о чем, кроме кур и коров, не знала. Но Джек видел, что дела в Кацауровке идут из рук вон плохо. Работают только двое — Татьяна и Дуня, жена младшего брата. Адмирал был стар, а братья только и делали, что играли в теннис. Во время покоса вдруг вспомнили о шахматах, взяли с собой доску в поле и целый день играли под кустами. А Татьяна и Дуня ворошили и убирали сено. Все это Джеку очень не нравилось, но Татьяна никогда не жаловалась ему, наоборот, говорила, что все идет хорошо.

Посмотреть табак явилось все семейство Кацауровых. Даже адмирал, опираясь на палочку, кое-как доплелся. Татьяна пришла в веревочных туфлях и без чулок. Сказала, что ноги у нее еще болят и поэтому она башмаков не надела. Братья при этом притворно закашляли.

После осмотра плантации Джек предложил Кацауровым выпить молока. Но оказалось, что Пелагея и Катька убежали из дому. Джек сам полез в погреб и достал две кринки. Гости выпили обе кринки жадно, как будто никогда не пили. Татьяна объяснила это тем, что молоко очень вкусное.

После молока долго сидели в саду под яблонями. Адмирал рассказывал, как он осматривал табачные плантации в Гаване и Маниле, все внимательно слушали. В это время у Капраловых в саду собрались крестьяне посмотреть, как Джек водит компанию с помещиками. Ребята даже запели тихо какую-то обидную песню, но Джек подошел к забору и попросил перестать.

Пение прекратилось, а Сережка Маршев сказал:

— Яш, ты слышал, Мишка Громов из Москвы приехал на один день. Просил тебя зайти. Обязательно поговорить с тобой хочет.

Джек что-то буркнул в ответ и пошел к своим гостям.

Взошла луна, желтая и сплюснутая, как зерно кукурузы «конский зуб». Адмирал замурлыкал свою песню и начал собираться домой. За ним поднялись остальные. Джек решил их проводить.

По пути Джек пошел с Татьяной вперед и стал говорить ей о том, что надо братьев прибрать к рукам и заставить работать. Но Татьяна, смеясь, отвечала, что они и так целый день заняты: играют в теннис. Джек понимал, что она шутит из гордости: не хочет, чтобы он говорил о ее тяжелом положении.

Посмеялась Татьяна и над советом Джека — завести хоть пяток коров.

— Эх вы, американец! — сказала она и остановилась. — Мы и с двумя коровами не знаем, как управиться, а вы пяток хотите…

Джеку было странно это слышать: шесть работников не могут с двумя коровами управиться! Но он понимал, что все дело здесь зависит опять от тех же братьев, которые готовы жить впроголодь, только бы поменьше работать.