Джекаби

Голос детектива раздался из соседнего ряда.

— У меня простой и утилитарный метод расстановки. Они рассортированы по сверхъестественным силам и цвету ауры. Сейчас вы в бежевом, например.

— Знаете, я могу все это каталогизировать и рассортировать подобающе, если вы пожелаете. В школе я много времени проводила в библиотеках. Уверена, это займет не больше недели или двух.

Его голова неожиданно появилась в конце моего ряда.

— Боже мой, нет! Нет, нет, нет! Они расставлены ровно так, как мне удобно. Просто... просто смотрите и не трогайте их. И не потеряйте мои закладки. О, и не заходите в секцию Опасных документов, — он махнул рукой в сторону, скрытую от глаз коридором полок, где тени были немного плотнее, чем следовало бы, — да, и не...

— Возможно, будет лучше, если я просто возьму у вас эти, — предложила я, забирая стопку уже отобранных Джекаби книг, — и отнесу их туда, где вы сможете, удобно расположившись, продолжить свои исследования?

— Прекрасная идея. Спасибо, мисс Рук.

В итоге мы перенесли стопку из одиннадцати или двенадцати томов и три большие карты в его кабинет. Казалось, Джекаби выглядел удовлетворенным, предвкушая предстоящее погружение в работу. Но сперва он отправился в лабораторию и заварил чайник невероятно крепкого чая. Чайный сервиз, с которым он вернулся, совершенно ему не подходил. Это был очень изящный набор, раскрашенный в мягкие пастельные цвета с цветочными узорами и завитушками, слишком женственный.

— Надеюсь, вы пьете без молока? Оно закончилось, — произнес он, отодвигая в сторону несколько бумаг, чтобы поставить поднос на угол стола.

— Я обойдусь. Спасибо, сэр.

— Так же, в прошлом месяце произошел небольшой инцидент с сахаром. Вы найдете несколько кусков в сахарнице, но они слишком карамелизовались. Боюсь, термохимическое разложение необратимо, и все же технически это сахар.

Из сахарницы торчали несколько волнистых, темно-коричневых завитков. Они  застыли в странных изгибах, словно миниатюрный осьминог был повержен в неподвижность элегантной серебряной ложкой.

— В самый раз, — ответила я, — так чем я могу помочь вам?

Джекаби уже устроился в широком кожаном кресле и принялся просматривать первую книгу из стопки. Полностью поглощенный своим исследованием, он рассеяно грыз завиток коричневого сахара и не подавал ни единого признака, что слышал меня. Испытывая неловкость, я села в кресле напротив и отпила из чашки, находя утешение в такой простой привычке, в то время как он пролистывал страницы, оставляя то тут, то там клочки бумаги в качестве самодельных закладок.

Мой праздный взгляд блуждал по комнате, изучая книги и декор. Здесь было множество интересных артефактов и томов, но я все же заметила, что кое-чего не доставало. Ни единой фотографии или портрета — да, даже простого силуэта — не украшало стены этой комнаты. Даже в одинокой холостяцкой квартире Артура Брегга был портрет женщины. Женщины, которую он любил. Которая любила его. Которая рыдала на улице, когда его не стало. Воспоминания сковали мне горло. Я задумалась, что печальнее: оставить кого-то плакать по тебе после твоей смерти или вообще не иметь никого, кто мог бы скучать по тебе.

Мой взгляд снова упал на банку с надписью «залог», набитую банкнотами, что помогло мне перейти от жалости к другим до жалости к себе. Встреча с Хатун напомнила мне о моем бездомном состоянии. И я старалась придумать, как бы получше поднять тему аванса, прежде чем наступит вечер, и мы расстанемся до утра. То ли от крепкого чая, то ли от полнейшего безделья, я почувствовала волнение, ожидая, когда Джекаби оторвется от чтения.

Я налила еще чашку горького чая из прекрасного чайника и вернулась на свое место. Я заметила проблеск света на стене и обернулась в поисках того, что могло его отражать. Когда я посмотрела назад, то увидела, что свечение разрослось, распространяясь по поверхности. Я не могла отвести взгляд. Мой мозг лихорадочно пытался понять, на что именно я смотрю. Это было лицо. Лицо женщины, серебристое и бледное. Затем показалась гладкая, стройная шея, а за ней и тело, одетое в простое платье, белое и такое же нематериальное, как и она сама. Она выплыла из стены, как пловец выныривает из бассейна. Только здесь не поверхность за ней, а она сама словно покрылась рябью от движения. Осторожно и плавно призрак вошел в кабинет.

Я замерла, и чашка выскользнула из моих пальцев. Мой рот раскрылся, но я кажется забыла, как издавать звуки. К счастью, горячий чай, обжигая мое бедро, пробил себе дорогу сквозь мой ступор и напомнил мне, как это делать.

— Ааааагрррр! — все, что я смогла произнести.

Это привлекло внимание Джекаби.

Детектив быстро положил меловую тряпку в мои руки и поднял кресло. Не помню, чтобы я вставала, но сделала это видимо чересчур поспешно, опрокинутая мебель была тому доказательством. Я прикоснулась к своей влажной, болящей ноге, уставившись на спектральную фигуру. Она дрейфовала на полпути через стол и подняла чашку, которая закатилась туда.