Джекаби

«Ко вниманию полицейского департамента Нью Фиддлхема: У вас мой средний камертон и я хотел бы получить его назад. Чтобы объяснить вам необходимость его срочного возвращения, я расскажу вам его удивительную историю.

Это была старая церковь. Она стояла в центре городка, как это часто бывало в те дни, и была сердцем маленького сообщества. Соседи встречались здесь на празднованиях, крестились дети, женились влюбленные и похоронные процессии проходили здесь же, в этой скромной церквушке. Сердцебиение маленького города озвучивали церковные колокола.

На колокольне висел не один, а три мастерски сделанных колокола. По особым случаям викарий звонил во все три и их звучание дополняло друг друга. Но чаще всего он звонил в какой-то один. Каждый колокол служил для определенной цели.

В 1861 году гражданская война потрясла страну. Мужчины и мальчишки под звон церковных колоколов были призваны воевать, а те, кто остался, из всех сил старались поддержать воевавших. В это время викарий чувствовал, что должен внести свою лепту, и отдал прекрасные колокола на переплавку под пушки и клинки.

В день, когда колокола сняли, викария сразил жар и жуткий звон в ушах. Церковные реликвии превратили в оружие, которое помогало братьям истреблять братьев. Это был и в правду страшный день. Когда жар ушел, викарий понял, что полностью потерял слух.

Тем временем солдат, отвечавший за их перевозку, поддался желанию сохранить хоть какую-то память об этих великолепных колоколах. Вопреки приказам и собственной разумности, он заметил, что маленькие кусочки каждого из них были отложены в сторону. Их он и привез обратно в свой город и передал знакомому ремесленнику, который мог перековать металл. Звонивший хотя бы раз колокол должен звонить, поэтому он попросил мужчину сделать что-нибудь, что могло бы как-то вернуть колоколам их голоса.

Кузнец расплавил обломки, превратив их в три уникальных камертона. В его голове не возникло вопроса, в каком тоне должен звучать каждый из них, металл пел ему с первого дыхания мехов. Когда он закончил, каждый из камертонов звучал так же, как один их колоколов на колокольне.

Все же было что-то странное с этими камертонами. Каждый был словно чистой и концентрированной версией своей предыдущей реинкарнации и обладал ее эмоциональной силой.

Звучание самого низкого раньше использовали для сообщения о похоронах, теперь же его звук стал предвестником мрачной трагедии. Те, кто слышал его, не могли не расплакаться. Не такой мощный, как плачь банши, больше похожий на одну ноту из ее мелодии печали. И все же это ощущение охватывало каждого, кто слышал звон.

Второй камертон был выкован из среднего колокола, который добросовестно звонил каждый час почти шесть веков. Он был утешением горожан, маяком для тех, кто потерялся в тумане, спустившимся с холмов. Средний камертон дарил ощущение нормальности и покоя. Он проходил сквозь туман страха и смятений, обнадеживая любого, кто его слышал.

Последний камертон, самый высокий, был выкован из колокола, объявлявшего о самых радостных событиях: рождении детей, крестинах, свадьбах и прочих торжествах. Звучание этого камертона могло поднять настроение слушателей с одного звука. Пока оно длилось, с легкостью забывался гнет прошедшего дня, а ощущение счастья переполняло человека.

Эти три артефакта сыграли свою маленькую роль в недавних печальных событиях, которые мой ассистент против моей воли окрестила, как „дело о немом крике“. Во время нашего расследования я выбрал средний камертон для успокоения обреченного мистера Хендерсона. Это был осторожный и сознательный выбор. Если бы я позвонил в нижний, его отчаянье только бы усилилось. Высокий же свел бы его с ума, подтолкнув его разум к двум противоположным эмоциям. Появление этого бесценного предмета внесло существенную лепту в раскрытие тайны и поимке преступника.

Надеюсь, теперь вы сможете оценить значение полного набора этих камертонов в моей работе. Мисс Рук предположила, что письменное напоминание поможет ускорить возвращение вышеупомянутого среднего камертона, который все еще проходит как улика по закрытому делу».