Джекаби. Все мистические расследования

Пролетев над крышами, мы зависли над массивным кирпичным зданием с высоким куполом. Оно было недостроенное, и его все еще окружали леса, но никаких сомнений не оставалось – в законченном виде оно стало бы самым высоким сооружением во всем городе. Здание находилось на холме недалеко от особняка мэра Спейда. Шесть-семь рабочих пытались внести через широкий проход замысловатый механизм. В нем я сразу же узнала один из аппаратов, над какими работали Карсон с помощниками в здании Бухманна в Чернильном районе.

– Мне это здание незнакомо, – призналась я. – Я побывала во всем Нью-Фидлеме, но не видела его. Это обсерватория?

– Мэр Поплин утверждал, что это будет великолепный Технологический центр Нью-Фидлема, и я верил ему. Может, он и сам в это верил, я не знаю. У Жуткого совета на этот счет были совсем другие планы.

Мы переместились внутрь здания, где постепенно обретала форму колоссальная механическая конструкция, по сравнению с которой переносная машина Оуэна Финстерна казалась тростинкой на фоне могучего дуба из стали, меди и стекла. Вертелись шестерни, шипели паровые котлы. То тут, то там из чрева металлического зверя вырывались искры, и рабочие спешили разобраться с неисправностью.

– Я проследовал за ней до самого сердца здания, где она уже перестала притворяться, – с горечью произнес Карсон.

Женщина под нами подернулась рябью и превратилась в рыжеватую блондинку. Она обернулась, и я увидела, что лицо Дженни пропало. Этого лица я никогда не видела, но что-то в нем казалось знакомым. Жесткий подбородок, ярко-зеленые глаза – левый чуть выше правого. Их асимметричное расположение пробудило во мне смутные воспоминания. Тем временем женщина рассмеялась и захлопнула за собой дверь.

– Я пытался бежать, но было уже поздно, – продолжал Карсон. – Там же находился и приспешник наших покровителей. Мерзкий кретин, бледный как смерть, и с ужасным характером.

– Павел, – узнала его я, когда бледный мужчина вышел из тени.

– Вы встречались?

– Недавно я припечатала его кирпичом по лицу.

– Хм, неудивительно, что вы нравитесь Дженни, – улыбнулся Карсон. – Павел сказал, что если я закончу свою работу, Дженни не пострадает.

– Он лгал.

– Конечно, лгал. И еще больше пострадали бы другие люди, если бы я предоставил «покровителям», что они хотели. Я никогда не видел вместе всех частей механизма. Я даже не думал, что они должны соединяться. Я думал, все мы работаем над разными проектами. Эндрюс разрабатывал генератор энергии с емкостью, в десять раз превышающей емкость тех, что тогда устанавливали в Кроули. Ши и Гроурок экспериментировали с теорией манипуляции энергетическим полем, а Диас бился над усилением передатчика волн, по сравнению с которыми все средства связи показались бы жестяными банками на веревочке.

– А вы?

Мы пролетели сквозь потолок в захламленную мастерскую.

– Предметом моих изысканий был человеческий мозг, – ответил Карсон, – наш наивысший и безграничный потенциал.

Под нами над рабочим столом склонился Карсон из прошлого, поглощенный своим занятием и не обращавший внимания на то, как оранжевые отблески садящегося солнца в окне меняют оттенок до малинового. Отложив напильник в сторону, он сдул металлические стружки и внимательно вгляделся в какой-то прибор из тщательно обработанной стали, освещенный теплым закатным светом.

– Вы не думали, что это несколько опасно – пытаться постичь все тайны человеческого мозга с помощью напильника, шестеренок, медной проволоки и прочих железяк?

– Да, это звучит как безумие. Думаю, так и было. Но ведь я преследовал благую цель. В университете я писал диссертацию, которая должна была раз и навсегда покончить со всяким мистицизмом и оккультизмом, но в ходе работ я то и дело натыкался на странные факты. Даже те, кто открыто признавался, что дурачил простофиль с помощью зеркал и дыма, утверждали, что приносили больше добра, чем зла. Фокусы и трюки уменьшали время выздоровления и облегчали хронические заболевания. Несмотря на все свои убеждения, я раз за разом находил доказательства того, что в медицине вера превосходит логику.

И тут начались мои настоящие исследования. Я штудировал сочинения Хэйгарта об эффекте плацебо и переписывался с Ричардом Кейтоном из Ливерпуля по поводу активности головного мозга. Видите ли, все это, по сути, электричество. Мозг в основе своей – электрическая машина, регулирующая процессы в организме. Разум первичен, а не материя. Человеческий мозг обладает великой силой, превосходящей все ограничения плоти, – и он делает это посредством электрических импульсов. При надлежащей стимуляции мало существует таких границ, какие мы не могли бы преодолеть. Повысить способности мозга – значит повысить способности тела.

– Только не говорите, что вы пропускали ток через мозг людей, чтобы сделать их здоровее.