Джекаби. Все мистические расследования

– Ну что, теперь мне полагается склянка номер два?

Джекаби порылся в пальто, достал пузырек с алой кровью и швырнул его Павлу.

– Да, ты сдержал слово.

Прикрыв глаза, Павел высосал липкую жидкость до конца, содрогнулся всем телом и, облизав губы, отбросил пустой флакон в сторону. Тот с лязгом разбился о камни фундамента. Лицо Павла по-прежнему пересекали шрамы, но в зеленом сиянии они казались более гладкими, чем тогда, когда он только появился на нашем пороге, и розоватого, а не багрово-красного оттенка.

– Идеально, – улыбнулся он. – Не дадите еще один на дорожку, детектив?

Зрачки его расширились.

– Дам, когда убедимся, что не попали в засаду, – ответил Джекаби. – После вас.

Павел с треском дернул шеей и одарил детектива улыбкой, которая показалась мне самой гнилой на свете, такой, которую выбросили из ящика с другими улыбками, прежде чем она их испортит.

– «Еще раз, милые друзья, в пролом!»[8], – процитировал он Шекспира и прыгнул в то, что казалось лужицей мутной зеленоватой воды.

Джекаби приблизился к разлому.

– Думаю, вы не можете разглядеть то, что поджидает нас на другой стороне? – спросила я.

– Не вижу ничего дальше точки пересечения. Я не видел и врата сквозь завесу на Розмариновом пустыре, хотя знал, что они должны находиться передо мной. Земные ауры я различаю прекрасно, ауры иного мира также довольно ярки для меня, но, пожалуй, пересечение миров создает своеобразную аномалию, которую мой дар не знает, как воспринимать.

– Значит, мы идем вслепую?

– Похоже, что да, – кивнул Джекаби.

– В портал, через который, как нам известно, часто проходили наши худшие враги?

– Верно.

– Потому что мы доверились психопату, который неоднократно пытался убить нас?

– Да.

– Ну, просто чтобы не оставалось сомнений.

Джекаби подошел к краю пролома и шагнул вперед, упав в озеро зеленого цвета, как будто в свинцовых башмаках прыгнул в море с края пирса.

Дженни нырнула вслед за ним головой вниз.

Я собрала остатки воли в кулак и спрыгнула в разлом, слегка согнув колени, устремляясь из нашего мира в соседний.

Глава девятнадцатая

Мир перевернулся вверх ногами. В первое мгновение я смотрела вниз, на бледно-изумрудную лужу, а в следующее уже видела под ногами небо, падая в обратном направлении. Попытавшись извернуться, чтобы не удариться головой о каменные черепицы, я упала на руки и откатилась в сторону. Предплечье болело, но мне удалось подняться на ноги и осмотреться.

Из городского подземелья мы перенеслись на вершину башни какой-то крепости, овеваемой жгуче-холодным ветром, откуда открывался вид на незнакомую странную местность.

До этого я бывала в Аннуине лишь однажды. В тот раз переход был плавным, почти незаметным – все равно что пройти из одной комнаты в другую. На этот раз все было иначе.

Я стояла на крыше башни в углу замка. Осторожно заглянув через край, я побледнела. Если бы разлом вынес нас футов на десять в сторону, мы бы пролетели с полдюжины этажей и упали на каменистую землю внизу.

На плечо мне легла рука, и я испуганно обернулась. Джекаби прижал палец к губам, призывая сохранять молчание. Дженни парила в нескольких футах впереди. Башня, на которой мы стояли, возвышалась над внешней стеной замка. Посмотрев туда, куда показывал Джекаби, я увидела, как мелькнули лохмотья Павла, спрыгивавшего с крыши на стену.

Мы осторожно прошли по черепицам. Со стороны парапета раздавались голоса, и Джекаби приподнял руку в предупреждающем жесте. Мы пригнулись и приблизились к краю. Павла нигде не было видно.

– Я же говорю про те куски, которые отсекают, – проворчал низкий, грубый голос под нами. – Если я отрежу какому-нибудь болвану руки и ноги, ты скажешь, что он потерял руки и ноги, а не руки и ноги потеряли его тело.

– Точно, но о том и речь, – отозвался другой голос, скрипучий. – Если я тому же недоумку отрублю голову, ты скажешь, что он лишился тела, а не потерял голову. Тело – это просто мясо.

– Ладно. Но все же знают, что если отрубить гремлину голову, то его плюгавое тело будет бегать еще час, доставляя столько же хлопот, как и гремлин в целом виде, а иногда и больше. Так что он потерял только голову, а не тело.

– Это все враки, миф.

– Не миф – я сам видел.

– Не видел.

– Эй! Кто идет? – встревожился вдруг первый голос.

Потом послышался хруст, за ним еще один, потом глухой стук, словно на камни падали мешки с песком.

Джекаби выглянул через край и выпрямился. Я – тоже.

Проходящая по толстой внешней стене замка дорожка была футов шесть в ширину, и с обеих сторон ее обрамляли невысокие зубчатые парапеты. На камнях под нами лежали два распростертых тела длиной не менее десяти футов каждое. Рядом с ними валялись секиры, с поясов свисали длинные изогнутые кинжалы. Головы их изгибались под неестественным углом к плечам: им точно переломали шеи.

– Какое расточительство! – вздохнул Павел, поглядывая на стражников и отряхивая руки.

– Твои дружки? – спросил Джекаби, спрыгивая к нему.