Джекаби. Все мистические расследования

– Не глупите. Я говорю о настоящем лепреконе. Книга, которую вы держите, напечатана в шестнадцатом веке. Надеюсь, вы не собирались использовать ее в качестве снаряда.

Я протянула ему «Историю ликантропии», которую он забрал по дороге к лестнице.

– Джекаби, – сказала я, прежде чем он исчез за поворотом, – спасибо вам.

– За что?

– За комнату и за работу. Спасибо.

– Не благодарите меня. Просто постарайтесь не погибнуть, хорошо? И вот еще что, мисс Рук. Пообещайте мне, что если вы вдруг превратитесь в голубя, ежа или еще кого-то, то не будете упрямиться. А теперь мне пора вернуться к делам. Поможете мисс Кавано приготовить вам комнату? – Его голос стих, когда он спустился по лестнице.

Оставшуюся часть вечера мы с Дженни переносили на третий этаж всевозможные вещи. Некоторые из них обрели свое место среди зеленой растительности, а другие мы подняли на захламленный чердак. Дуглас только и делал, что клевал хлебные крошки да неодобрительно крякал, когда мы переставляли мебель. Джекаби тем временем укреплял ставни и «принимал защитные меры», которые, похоже, сводились к тому, чтобы ходить по дому с солью, рожью, святой водой и чесноком.

На другом конце города мистер Хендерсон – тот бедняга, что страдал от плача банши, – этим вечером умирал. Точнее говоря, умирал он лишь краткий миг, а остаток вечера был уже мертв.

Глава семнадцатая

Утром я проснулась от звона тарелок, доносившегося откуда-то снизу. На мгновение я мысленно вернулась в родительский дом и представила, как мама готовит завтрак на кухне. Там я была в безопасности, и все казалось нормальным. Почувствовав легкий запах горелого, я открыла глаза, и мой введенный в заблуждение разум снова вернулся в странную неубранную комнату за много тысяч миль от дома. Накануне мы с Дженни поработали на славу, но в углах до сих пор остались лишние стулья и старые столы, заваленные вычурными подсвечниками и деревянными масками. Мы первым делом освободили кровать, а когда закончили, я уже валилась с ног. Когда я наконец легла, сон пришел ко мне, не успела я коснуться подушки.

Я снова спала в нижнем белье, повесив многострадальное зеленое платье проветриться. Сощурившись в лучах утреннего солнца, я потянулась за платьем и обнаружила, что оно пропало. Мой чемодан по-прежнему стоял возле кровати, где я его и оставила. Вздохнув, я положила его на кровать и открыла крышку.

Надев несколько нижних юбок и затянув очень тугой корсет, я вышла в коридор в красном вечернем платье, которое матушка подарила мне на шестнадцатый день рождения. Лиф платья давил мне на грудь, пуговицы едва застегивались, а высокий воротник сжимал мне горло. Подол волочился по полу, а из-за обилия кружев на воротнике я чувствовала себя фарфоровой куклой, не говоря уже о том, что нелепые рукава были так пышны, что ограничивали мое боковое зрение. Даже сквозь все слои одежды я чувствовала громадный бант, который колыхался у меня на попе при каждом моем шаге. Я подумала, не вернуться ли в комнату и не переодеться ли в потертые рабочие брюки, но нет, я достаточно времени провела в этих грубых штанах, чтобы понимать, что в них мне не будет удобнее.

Осторожно спустившись по лестнице, я обнаружила, что дверь в лабораторию открыта. Внутри был Джекаби, который что-то напевал себе под нос и двигал сковородку на конфорке. Обнаружив среди стоящих вокруг банок и склянок перечницу, он несколько раз крутанул ее над сковородой. На столе валялись яичные скорлупки и кусочки овощей, тут и там виднелись следы каких-то порошков. Я вошла в комнату, и Джекаби обернулся, когда скрипучая дверь возвестила о моем появлении.

– Доброе утро, мисс Рук. Омлет?

– Не откажусь. Спасибо, мистер Джекаби. – Я отодвинула стул, с трудом устроила на нем громадный бант и подоткнула многочисленные юбки. – Вы случаем не знаете, куда пропало мое платье?

– Нет, но утром Дженни говорила, что собирается устроить стирку. Она с этим неплохо справляется… что весьма впечатляюще, учитывая, что она может физически взаимодействовать лишь с теми вещами, которые ей принадлежали. Насколько я понимаю, при стирке она надевает старые перчатки. Было бы здорово, если бы она не забывала о своем недостатке и звала на помощь, переставляя мои вещи, но договориться с ней невозможно. Посмотрите, не висит ли платье на заднем дворе.

Я подошла к окну и выглянула на улицу. Мое простое платье действительно висело на веревке вместе с чулками и носовым платком. Нижняя юбка казалась свежей и сияла белизной, а на зеленом материале больше не было ни пыли, ни темного пятна от пролитого чая. Но я прекрасно видела, что ткань еще совсем сырая, ведь кое-где с нее даже капало. На таком холоде платье могло просохнуть разве что к закату, да и то если повезет.

– Проклятье, – бросила я. – Точнее, это очень мило с ее стороны. Мне стоит ее поблагодарить.