Джеки Чан. Я счастливый

Эти рубашки до сих пор валяются где-то у меня дома, я ни разу не надевал их со дня покупки. Я отправился в тот бутик лишь для того, чтобы отомстить этой девушке — нечего было так презрительно ко мне относиться! Знаете, как долго ей пришлось упаковывать эту стопку одежды? Стоило мне об этом подумать, я радовался, как ребенок. Вот видите, какой я тогда был вредный! Вел себя как маленький. Оглядываясь на это сейчас, я говорю себе: «Ты думал, что так ты отомстил, выпустил пар? Да ты просто глупец. Зачем держать злость на какую-то там девушку?» Если бы это произошло сегодня, я бы точно смог ее простить. А в то время я был слишком не уверен в себе и очень боялся, что ко мне будут пренебрежительно относиться.

Разбогатев, я не оставил свой образ дерзкого парня, словно я действовал назло всем подхалимам. Это приносило мне удовольствие, я как будто мстил. И вот как-то раз важный человек, Шао Ифу,[7] пригласил меня на встречу в отель «Пенинсула». Будучи раньше простым каскадером, я часто проходил мимо его здания, не осмеливаясь зайти внутрь, притом что очень этого хотел; а когда однажды мне представился удобный случай, я вошел, но боялся даже ступить на ковер. Я сильно обрадовался тому, что, прославившись, я получил личное приглашение от медиамагната из семейства Шоу, чтобы выпить вместе послеобеденный чай. Я взял с собой восемь ребят, специально надел джинсы и майку и вразвалку вошел в отель. Все увидели, что это Джеки Чан. Ко мне поспешно подошел портье: «Простите, господин, сюда нельзя в майке». Я ответил: «Да? Нельзя в майке, говорите? Тогда найдите же мне рубашку». Мне принесли рубашку, я небрежно набросил ее на себя, не застегивая, и в таком виде пошел пить чай и болтать с Шао Ифу. На следующий день я снова поехал туда на встречу, на этот раз сверху на мне была рубашка, а снизу — шорты, и я вновь вразвалку зашел внутрь. Портье снова пришлось подойти ко мне: «Простите, господин, сюда нельзя в шортах». Я ответил: «Ладно, найдите мне тогда брюки». Мне принесли брюки, и я стал их надевать прямо там, где все пили кофе, а надев их, я нарочно не застегнул ширинку. Оба раза вокруг меня было много людей, они показывали на меня пальцем, смотрели и обсуждали, а мне все это было в радость. Вы, богачи, каждый день наряжаетесь, вы безукоризненно одеты, а я вот специально так не буду делать, я буду нарушать ваши обычаи, а вы не посмеете меня презирать за мой внешний вид.

Потом, когда я приехал в Америку, то обнаружил, что там никто не знает, кто такой Джеки Чан, несмотря на всю мою популярность в Гонконге и Юго-Восточной Азии. В то время я почти не говорил по-английски, все для меня было в новинку, и там у меня уже не получалось быть заносчивым. Мир киноиндустрии, который я увидел, произвел на меня сильное впечатление: я возомнил когда-то, что с моим гонораром в пять миллионов гонконгских долларов я могу считаться звездой мировой величины. Лишь приехав в Голливуд, я осознал, кто такие настоящие селебрити, они получали в то время по пять миллионов американских долларов! И я тогда подумал: «Ого! А смогу ли я когда-нибудь заработать такой гонорар?» Вспоминая об этом теперь, можно сказать, что если у тебя хватает смелости задумать что-то невероятное, а затем бороться и прилагать к осуществлению своей мечты все усилия, то все в итоге сбудется. Что там гонорар в пять миллионов, я получал и двадцать, а если прибавить премию, то и все двадцать шесть миллионов долларов.