Джекс (ЛП)

Осторожно, чтобы не разбудить Джекса, я переворачиваю другой стороной влажную тряпку на его лбу. Он внезапно бормочет:

— Спасибо, что ты обо мне заботишься, док.

Мне с трудом удается сдержать слезы. Я постепенно превращаюсь в нытика, это уже не нормально.

— Конечно я забочусь о тебе. И не только потому, что я врач. Я сделала бы это в любом случае.

— Прошло так чертовски много времени с тех пор, как кто-то заботился обо мне. — Он снимает тряпку со лба и вытирает ею свою грудь. Его рука так и остается лежать там. Я осторожно вынимаю из нее тряпку и откладываю в сторону. Она больше ему не нужна.

Когда я уже думаю, что он снова уснул, он говорит тихо:

— Я вырос в интернате, как и все Воины. О первых годах, проведенных там, у меня остались приятные воспоминания: воспитательницы хорошо заботились о нас и окружали нас любовью. Примерно до тех пор, пока нам не исполнялось восемь лет. Тогда начинались жесткие тренировки.

Я задерживаю дыхание. Джекс впервые рассказывает мне что-то личное. Может быть, их воспитывают в таких учреждениях для того, чтобы у них не было слишком близких отношений с родственниками, и те не могли оказать на них влияние? Поэтому у них нет никого кроме братьев и командиров, которых им дают сверху?

— Бывшие Воины каждый день приводили нас в лагерь на окраине города. Там были только муштра и наказание. Думаю, это притупило мои чувства. — Он поворачивается ко мне и, не открывая глаз, ищет рукой мою руку. Я поспешно хватаю ее. — Я почти забыл, как это приятно, когда кто-то о тебе заботится. — Джекс зевает, сдавливает мои пальцы и молчит.

Несколько минут я пристально смотрю на него: на его четко очерченное лицо, мускулистое тело, руки, слегка покрытые волосами — я могла бы смотреть на него бесконечно. К сожалению, мои веки настолько тяжелые, что я тушу свечу и укладываюсь поближе к Джексу. Я очень рада, что самое худшее он выдержал, и сделал мне такое признание. Он не настолько зачерствел, как думает. Его поступки ясно это показывают. Чувства были глубоко запрятаны в нем, и его состояние открыло их. Может быть, всё же, для нас есть надежда.

* * *

— Ты уже проснулась? — шепчет он.

— Теперь да. — Я смотрю в темноту, наслаждаясь теплом тела за моей спиной и мужской рукой у себя на животе, которая ползет под мою футболку. — Сколько сейчас времени?

Джекс тычет пальцем в свой хендиком:

— Пять часов утра.

Только теперь ко мне возвращаются воспоминания. Я спала как убитая. Джекс был болен! Я быстро нащупываю фонарик, включаю его и разворачиваюсь в его руках.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, просто еще немного сонный, но, чтобы сходить на ведро и помыться, сил хватило. — По крайней мере его озорная улыбка никуда не делась.

— Ты мог бы и разбудить меня! — Типичный крутой парень, оправдывающий свое прозвище «Непобедимый». Он всегда поднимается.

— Ты так сладко спала, — бормочет он мне в ухо.

Сладко? Он действительно использовал это слово? Я чувствую трепет внутри.

Джекс обнимает меня и притягивает к себе. Я сижу как раз на его самом интересном месте, которое через его трусы мягко прижимается к моей промежности. В остальном Джекс обнажен, а на мне надеты трусики и футболка.

— Интересно, я еще могу? — спрашивает он, и его невероятно голубые глаза обращаются ко мне, вернее, к моим соскам, которые проступают сквозь ткань.

— Ты о чем? — отзываюсь я, хотя знаю, в какую сторону пойдет разговор. Мой клитор начинает слегка пульсировать.

— Я слышал, что сказал Джулиус. Что в инъекциях было средство для потенции. Что, если без уколов я больше не могу…

— О… эм… конечно ты можешь. — Когда проснулась, я почувствовала, как кое-что твердое прижималось к моим ягодицам. Это точно была не винтовка. И это «кое-что» снова на верном пути к действию. Всё внутри меня сжимается.

Джекс чешет голову и опускает руки по бокам от себя:

— Может, нам стоит проверить? Тем более, уже давно наступило время для процедур, верно?

Его взгляд такой невинный, что я не могу сдержать улыбку.

— Тебе это обязательно сейчас нужно узнать?

— Немедленно. — У него феноменальный взгляд с поволокой, он что, тренировался перед зеркалом? — Но я так слаб. Тебе придется меня раздеть.

— Придется? — спрашиваю я снисходительно-самодовольно и обвожу пальчиком его соски, пока они не становятся такими же твердыми, как у меня. Этот мужчина недопустимо горяч и он хочет секса. Немедленно!

Я взволнована и совершенно не знаю, почему. В конце концов, мы уже занимались сексом. Но тогда процессом управлял он. Теперь моя очередь.

Обеими руками я провожу по его жесткому, плоскому животу вниз и просовываю кончики пальцев под резинку трусов. Затем сую пальцы глубже и тяну слипы¹⁶ вниз. Наполовину эрегированный член лежит на животе.

Я медленно стягиваю свою футболку через голову, пристально наблюдая при этом за реакцией Джекса. Член дергается, мышцы живота на пару секунд напрягаются. После того, как я снимаю с себя трусы, он смотрит себе между ног и тихо говорит:

— Мне кажется, ему нужно устное поощрение, чтобы…