Джекс

— Еще как. — Я уже и забыла, когда в последний раз нормально ела. Перед шоу я была слишком взволнована, да и тюремные помои не слишком вкусные.

— Чего бы ты хотела? — Он достает запакованные готовые блюда с напечатанными на них названиями: тушеные овощи, жареная свинина, лазанья, рататуй…

— Лазанья — звучит неплохо, тысячу лет не ела ее. — Рот наполняется слюной, а желудок начинает урчать.

Джекс снимает защитную пленку и сует упаковку в магнетроник, а через минуту достает из него блюдо, от которого поднимает пар.

М-м-м, какой аромат! Томаты, макароны и специи.

Мы садимся рядом друг с другом на высокие стулья за своего рода барную стойку на кухне. Кроме дивана и кресла больше сидеть не на чем. Джекс ведёт себя не как хозяин, который принимает гостя. Он сидит, широко расставив ноги, его теплое бедро касается моей ноги. Он не отодвигается, когда соприкасается со мной, и я наслаждаюсь этим.

Пока мы едим из одной тарелки, и я смакую каждый кусочек, я рассматриваю квартиру. Здесь настолько чисто, словно вылизано, даже кровать заправлена. И я не могу не спросить:

— Кто покупает для тебя продукты, стирает вещи и убирается?

Джекс покрывается легким румянцем.

— Когда я на дежурстве, приходит Джимми и наводит в квартире порядок.

— Кто он? Его приставили к тебе люди из правления?

Джекс трет шею.

— Нет, я познакомился с ним в учебно-воспитательном центре. Я прихожу туда пару раз в месяц и тренирую детей.

Я ничего об этом не знала. И я еще много чего не знаю о Джексе.

— Здорово!

— Это была инициатива сената, — бормочет он, а его уши становятся еще краснее. Он стыдится? Это разрушает его образ жесткого солдата?

— Ты оказываешь Джимми большое доверие.

Джекс небрежно пожимает плечами:

— Что такого он может здесь натворить? У меня нет ничего ценного, чтобы украсть. И пока он хорошо выполняет свою работу и не тратит заработанные деньги на наркотики, он может оставаться.

Сенат рекомендует родителям тех немногочисленных детей, что у нас есть, отправлять их в эти учебные учреждения. Там режим может оказывать прямое влияние на них. Сенат, якобы, хочет помешать детям целыми днями сидеть перед экранами скринеров, шляться по улицам или тайком проникать в секс-бары. О последнем я действительно слышала. Уже четырнадцатилетние заказывают там себе напитки и лакомятся обслугой вместо закусок. Меня передергивает. Женщинам, что там работают, часто не остается ничего другого, кроме как предоставлять сексуальные услуги, чтобы хоть немного подзаработать. Сколько раз кто-нибудь из них обращался ко мне за помощью во время моих ночных дежурств в клинике, из-за того, что с ними грубо обошелся клиент. Большинство посетителей баров едва ли лучше, чем тот Воин по имени Блэр.

К лазанье Джекс преподносит мне фужер красного вина. Это лучшая марка города: Рэд Бьюти. Вино стоит дорого и, наравне с пивом, является едва ли не единственным алкогольным напитком класса люкс, потому что для выращивания винограда и хмеля у нас есть только одна небольшая посевная площадь. На полях выращивают в основном продовольственные культуры. Остальные напитки готовятся из спирта и синтетических добавок. Почти всё свободное место в городе отведено под производство продуктов питания, даже на всех крышах стоят теплицы.

С каждым куском и с каждым глотком, я чувствую этот проклятый ошейник, который напоминает мне о моем статусе.

— Как мы избавимся от этой штуковины?

Джекс наклоняется ко мне и осматривает ее, водя по ней пальцами. Я вздрагиваю, когда он касается моей кожи.

— Чтобы снять ее, нам нужен специалист. Я умею обращаться только с оружием. Но кроме сослуживцев, у меня мало связей в городе. Я не знаю, кому можно довериться и кто нам может помочь.

Мне на ум приходит только один человек, которому, не считая Джекса, я еще доверяю.

— Я могла бы спросить Марка. Насколько мне известно, несколько лет назад он отвечал за программирование.

Джекс поднимает брови:

— Марк Ламонт? Который участвовал в моей операции?

Я киваю.

— Я думал, он — врач.

— Да, но он частично превратил хобби в профессию. Если речь идет о программном обеспечении, ему нет равных.

Взгляд Джекса становится мрачным.

— Ты ему доверяешь?

— Думаю, да.

— Я имею в виду… Он создал эту чертову штуку!

Джекс сжимает губы так сильно, что они превращаются в тонкую линию.

— Это было много лет назад. Он нуждался в деньгах, а они хорошо платили, но теперь он работает только в клинике.

— Он был твоим любовником, верно? — спрашивает Джекс и отводит глаза.

— Мы встречались пару месяцев, ездили вместе в отпуск, но не совсем подходили друг другу как пара. Мы остались хорошими друзьями.

— Со сколькими мужчинами ты уже была вместе?

Почему его это интересует? Мое сердце трепетно бьется.

— За исключением Марка, я ни с кем не была в отношениях. — О других нескольких связях я не собираюсь ему рассказывать — я действительно спала только с Марком.

Джекс вздергивает подбородок и расправляет плечи. Он выглядит очень довольным. Такое возможно? Ах, я так плохо знаю его.