Дженни (фанфик по Сумеркам)

Она спросила что-то ещё, да только я уже не слушала. Быстрым шагом, почти бегом направляясь к кромке леса. Там, за стеной деревьев, шум с площадки почти не был слышен, и некому было видеть мое лицо, когда я набрала знакомый номер и нажала кнопку вызова. Длинные гудки отдавались в голове, оживляя ржавый болт, вновь начавший ввинчиваться в висок, причиняя тупую боль. Но недолго. После четвертого гудка в трубке раздался знакомый голос:

— Да.

Это была она. Мама. Она всегда терпеть не могла дурацкое словечко «алло» потому, что совершенно невозможно было произнести его, не начав манерно подтягивать согласную. И сейчас её голос, звучал сухо и официально, но только до того момента как я виновато проныла в трубку:

— Ма-а-ам…

Как будто меня, пятилетнюю, поймали за кражей конфет, припрятанных к празднику.

Нужно было сказать что-нибудь внятное, что-то, что могло дать ей понять, что у меня все хорошо, что я просто из жуткого, ослепляющего эгоизма не позвонила раньше, что сожалею об этом, но получилось только так:

— Ма-а-а-а-а-ам…

— Женька?

По-моему она не верила своим ушам. Официальный суровый тон исчез, как будто его и не было, осталась надежда и напряженное ожидание. А ещё страх, что позвонивший обознался, что голос оказался похожим совершенно случайно, что просто ошиблись номером. И я верещала в трубку совсем уже невпопад, лишь бы она поверила:

— Мам, мам, это я. Да, я. Женька. Ты прости меня, пожалуйста. — Я как-то глухо всхлипнула и засопела в трубку совсем уже по-детски. — Правда, не знаю, что на меня нашло. Больше так не буду-у-у…

— Женька, детка, ты плачешь? Прекрати немедленно, а то я тоже реветь начну.

Мама говорила мне это таким бодрым, веселым голосом, словно все было в порядке, нас не разделяли многие километры, молчание, длиной в год, страшные обстоятельства, из-за которых я сорвалась в дорогу, не помня себя.

— Мам, ты не злишься на меня? Я так виновата. Прости-и-и… — гундосила я в трубку, совсем расклеившись, хотя собиралась успокоить её, убедить в том, что у меня все хорошо, что я — взрослый самостоятельный человек и переживать из-за меня не стоит. А получилось наоборот — мама утешала меня:

— Ох, Женька, давай не будем сейчас выяснять кто, в чем виноват. Лучше прекращай шмыгать носом и скажи, у тебя все хорошо?

Теплый, родной голос, полный сдержанной бодрости и оптимизма. Я слушала его, успокаивалась и понимала, что очень скучаю, что хочу увидеть и обнять и плевать мне уже на все, что пугало раньше. Страшные воспоминания притупились и потускнели за последний год, а от пустоты, окружавшей меня так легко избавиться.

— Ага. Нормально. Мам, а можно я приеду к вам в Порт-Анджелес? Я еще пару месяцев буду занята, а потом приеду.

— Конечно можно, Жека. Приезжай. Так хочу увидеть тебя, детка. Люблю тебя.

Я слушала мамин голос и смотрела, как в мою сторону, размахивая руками на ходу, быстро шла Шиа. Увидев меня, она топнула ногой и зашевелила губами. Слов на таком расстоянии не разобрать, но и так было понятно, что разговору конец.

— Я тоже люблю тебя. Очень. Мам, меня тут зовут. Позвоню еще как-нибудь, ладно? — торопливо проговорила я в трубку.

— Обязательно позвони, Жека, — ответила мама. — Звони мне чаще.

— Пока, — выдохнула я и нажала кнопку «отбой». Шиа была все ближе, и вид её не предвещал ничего хорошего. Черные брови нахмурены, темные глаза мечут молнии. Я сунула телефон в карман и вышла ей навстречу.

— Куда ты пропала? Лиз сказала, что ты отошла на пять минут, а не на полчаса, — голос девушки звенел от раздражения, но, похоже, не на меня. — Пошли. Этой цыпочке не нравится мой кофе! Похоже, ей вообще мало, что нравится.

***

К вечеру, когда все запланированные кадры были отсняты, и группа разошлась отдыхать, хотелось только одного — упасть в кровать и лежать, не двигаясь, пока не засну. Проклиная кальвадос, себя, за то, что умудрилась его выпить, Рика за то, что расщедрился и выделил алкоголя из своих запасов, Кортни за её капризы и Шиа за неумение варить кофе в турке, я шла к трейлеру Брэйди, едва передвигая ноги. «Звезду» пора было кормить ужином.

Наверное, он ждал потому, что как только я поднялась на ступеньки, дверь открылась, и Брэйди отступил в сторону, уступая дорогу.

Я прошла внутрь, стараясь не смотреть на него. Ни к чему. Ещё утром я смогла убедиться, что странный, почти животный, магнетизм его глаз имел надо мной такую же власть, как и раньше. Только теперь нельзя было ему поддаться и потянуться навстречу. Вряд ли Брэйди это было нужно. Простая вежливость не давала парню показать, что он хорошо помнил голую, использованную девчонку в руках чужого мужчины. Так же хорошо, как это помнила я.