Дженнифер и Ники

— Ты хочешь свести меня с ума?

— Да, в этом моя главная цель.

Она встала, не обращая ни малейшего внимания на бешеную эрекцию, и направилась к туалетному столику.

— Мне всегда хотелось узнать, как это будет — отдаться на столе. Сейчас я это выясню.

Она запрыгнула на стол и задрала свою черную юбку, обнажая черные чулки. На ней был пояс, оттенявший черным кружевом голый, лишенный волос лобок.

— Я вся к твоим услугам, Юрий. Я хочу тебя до боли в животе. Мое сердце бешено колотится. Иди сюда и трахни меня.

Он шел через маленькую комнатку, точно загипнотизированный, весь во власти Ники, и его член плясал по воздуху впереди него.

Ники руками помогла ему войти в себя, обхватив его тело ногами, так что все, что Дженнифер могла видеть — это ноги в черных чулках, скрестившиеся у него за спиной.

Она подошла ближе, теперь уже сама возбужденная. Сильные ягодицы танцора работали ритмично, сокращаясь и расслабляясь, сокращаясь и расслабляясь. Она шагнула к нему и провела по ним рукой, соскальзывая в щелку и глубже вгоняя его член в Ники.

— О, — крикнул он, — я не могу в это поверить.

— Еще, Юрий. Войди в меня со всей силой. Торопись, пока я не кончила. Скорее, скорее…

Она расслабила ноги, обвивавшие его тело, и он закинул их себе на плечи, чтобы глубже проникнуть в Ники.

— Сейчас, Юрий. Сейчас кончай со мной! — закричала Ники.

— Подожди, подожди, я не поспеваю за тобой, ты очень уж быстрая, — простонал он сквозь зубы.

— О, хорошо. Я, кажется, кончаю. Да, вот оно, ты чувствуешь? Ты чувствуешь, Юрий?

— Трепещет, словно птичка. Да, я чувствую. О, ты доконала меня. Ты доконала меня.

Они потонули друг в друге и в том новом мире, который успели себе создать. Дженнифер улыбнулась и покачала головой. Ники еще раз удивила ее.

Они забыли про ее присутствие. Она тихонько надела шубу и на цыпочках вышла из комнаты, оставляя их танцевать свой эротический pas de deux.

Через несколько дней Ники позвонила ей, чтобы сообщить новость.

— Ты не поверишь, что я собираюсь сделать, Дженнифер.

— Не тяни. Помнишь, что ты говорила мне про сюрпризы?

— Я еду с Юрием в турне по Европе. Он говорит, что после того, как он встретил меня, он не сможет танцевать, если я не буду с ним каждую ночь.

— Поздравляю.

— Я вот только беспокоюсь за Алэна. Что он будет делать без меня.

— Думаю, он найдет себе занятие. Не волнуйся, Ники.

— Могу я попросить тебя об одолжении?

— Конечно.

— Присматривай тут за ним. Он нуждается в заботе.

Ники не могла видеть злорадной усмешки на лице Дженнифер, когда она отвечала:

— Разумеется, Ники, я позабочусь о нем. Ничто не доставит мне большего удовольствия.

22

Уже много солнечно-влажных дней провели они на борту яхты «Серебряный орел», легкого судна в восемьдесят футов длиной, созданного для приключений, следуя вдоль зеленых берегов Тобаго. Они ночевали в пещере на берегу, готовили там рыбу, которую поймали за день, и занимались любовью. Они занимались любовью ночью и дней, и карибское солнце покрывало их тела бронзовым загаром.

Они скользили по волнам, гонимые легким бризом, на фоне синего неба. Дженнифер лежала на палубе, загорая и предаваясь мечтам. Ее выгоревшие на солнце волосы, рассыпанные по смуглому разгоряченному телу, делали ее похожей на прекрасное белокурое видение. На ней был лишь крохотный черный бикини, скорее соблазнявший, чем прикрывавший ее тело. Он подчеркивал округлые ягодицы и стройные ноги, хотя это было необязательно.

Много раз она пыталась вести дневник, но о счастье трудно писать. По крайней мере, ей не удавалось описать ту разновидность счастья, которая выпала на их с Алэном долю. Вместо этого она записывала те впечатления, что проплывали иди проносились в ее мозгу, как дельфины, резвящиеся в изумрудной глубине. Она писала крупным размашистым почерком.

Это небо, но небо не бывает таким влажным, таким ровным и гладким. И все же это правда: я могу ущипнуть себя, и все равно я здесь, все равно я загораю посреди древнего моря. Судно несется вперед, подпрыгивая, точно камешек в воде.

Алэн совсем другой, когда он один. Без своей сестры он спокойный и невозмутимый. В сексе он неутомим. Иногда мне приходится просить его остановиться. Он теперь кажется скорее не высокомерным молодым человеком, а удовлетворенным сластолюбцем, который обрел гармонию с миром.