Дженнифер Морг

Сам я в Данвиче прошел только один учебный курс, посвященный полевой работе. В Данвиче Прачечная хранит многие из своих секретов – за отведенными дорогами и колючим кустарником, в деревеньке, которую полностью эвакуировало военное министерство еще в сороковые, но гражданское население так и не вернулось. В отличие от Рима, в Данвич не ведет ни одна дорога: чтобы попасть туда, нужен GPS-навигатор, внедорожник и особый талисман.

– Вроде того. Энглтон попросил меня взять на себя кое-что дополнительно, но я пока не могу об этом говорить. Скажем так, это по меньшей мере ничуть не хуже, чем малоизвестные направления теории музыки, с которыми я работала раньше. – Мо прижимается ко мне и крепко обнимает. – Слушай, никто не будет возмущаться, что я тебе сказала, что уезжаю, так что… спроси Джудит, ладно? Если правда считаешь, что тебе нужно знать. Это временно. У меня будет мобильник и скрипка, и мы сможем говорить по вечерам. А на выходные я буду стараться выбираться домой.

– На «выходные»? Да сколько же продлится этот курс? – мне стало любопытно и немного обидно. – Когда тебе о нем сказали?

– Конкретно об этом – вчера. И я не знаю, сколько он занимает: Джудит говорит, что он проводится нерегулярно, все зависит от особых специалистов. Минимум четыре недели, может, больше.

– Специалистов. А у этих специалистов, наверное, бледная кожа? И жабры?

– Да. Именно. – Она расслабляется и отступает на шаг. – Ты их видел.

– Вроде того, – я ежусь.

– Мне это не очень нравится. Я говорила, что меня нужно заранее предупреждать. По крайней мере, о таких вот внезапных учебных курсах.

Кажется, пора сменить тему.

– Крит. Стало быть, к этому времени ты уже вырвешься с этого курса?

– Да, наверняка, – кивает Мо. – Поэтому хочу от этого всего уехать. С тобой.

– Так вот в чем дело. Джудит хочет забросить тебя головой вниз в Данвич на три месяца, и тебе потом нужно будет где-то от всего этого отойти.

– В общем, да.

– Вот дерьмо, – я снова беру в руки книгу, а потом свою чашку. – Кофе остыл.

– Я новый заварю.

Мо забирает кофейник в мойку и начинает его мыть.

– Иногда я ненавижу эту работу, – начинает напевать она, – а работа ненавидит ме-ня-а-а-а…

Эта работа называется математика. Или, точнее, метаматематика.

Или оккультная физика. И Мо не попала бы на эту работу, если бы не познакомилась со мной (с другой стороны, если бы она не познакомилась со мной, она бы погибла, так что будем считать, что тут счет мы сравняли, и едем дальше).

В общем, если я просто приду и скажу, что магия существует, вы меня, наверное, за психа примете. Но это будет ошибкой. И поскольку мой работодатель со мной согласен, а мой работодатель – правительство, голосов у вас будет меньше[4]. Мы упорно пытались это скрывать. Наши предшественники изо всех сил вымарывали магию из учебников истории и общественного сознания – проекты массового наблюдения тридцатых были не просто социологическими исследованиями, какими они подавались обществу, и с тех самых пор мы делаем все возможное, чтобы удерживать на кипящей кастрюле оккультизма герметическую крышку государственной тайны. Так что если вы решили, что я псих, то это частично плод моих собственных трудов.

Моих – и организации, на которую я работаю (мы называем ее Прачечной), а также аналогичных организаций в других странах.

Беда в том, что магия, с которой мы имеем дело, совсем не про кроликов в цилиндре, фей в саду или исполнение желаний. На самом деле мы живем в мультиверсуме – комплексе вселенных, взаимосвязанных настолько слабо, что они слегка протекают друг в друга на уровне квантовой пены в пространственно-временном континууме. Только одна сфера объединяет эти вселенные – платоническое царство математики. Мы можем доказывать теоремы и тем самым отбрасывать тени на стены нашей пещеры. Чего не знает большинство людей (в том числе большинство математиков и специалистов в области компьютерных наук – это, по сути, одно и то же), так это того, что в параллельных пещерах другие создания – совершенно нечеловеческие по всем параметрам «создания» – тоже иногда видят тени и отбрасывают свои тени к нам.

До 1942 года коммуникация с другими мирами происходила по большей части случайно. К сожалению, Алан Тьюринг частично ее систематизировал – что впоследствии привело к его «самоубийству», а потом к перемене базовой политики по отношению к таким людям: решили, что лучше пусть великий логик будет сидеть внутри палатки и писать наружу, чем окажется снаружи и будет писать внутрь. Прачечная – подразделение Управления специальных операций времен Второй мировой войны, которое было создано для защиты Соединенного Королевства от худших представителей мультиверсума. И поверьте мне, там есть такие твари, которых даже Джерри Спрингер не позвал бы на свою передачу.