Джено и белая руна золотого сокола

Зло обволакивает Аркс Ментис.

Угроза становится все серьезнее. Среди нас есть тот, кто хочет нарушить магическое равновесие, существовавшее веками.

Прошу вас успокоить свои души и медитировать.

Чтобы справиться с этой тяжелой ситуацией, необходимо рациональное мышление. Мудрая Ранья Мохатдина поражена необъяснимым безумием. Вероятно, этот прискорбный случай произошел незадолго до рассвета в аудитории тонкой мысли. С Раньей была Суоми, финская антея со второго уровня. Ее присутствие в этом месте было непредусмотрено. Зеркало Гиатус поглотило ее. Мисс Баттерфляй О'Коннор сейчас занята решением проблемы, как вернуть к нам Суоми.

Временно приостановлены магопсихические испытания в телемпии, телепатии, призраках, метафизической кухне, фандофии и контрафизике, ипповоло, биоэнергии и левитации.

Метафизическая пища будет приготовлена церемониймейстером Пило Магическим Ростком, которому поможет антей Тоам Ратандра.

Как только мною будут получены новости, я сообщу о них дополнительно.

Суммус сапиенс Ятто фон Цантар

Джено в отчаянии убежал в свою комнату, Дафна и Доротея последовали за ним, а остальные антей пошли в комнату единения, чтобы обсудить, что делать дальше.

Больше всего их волновало то, что они не смогут сдать интерканто разных уровней. Только у Боба Липмана и Аноки не было этой проблемы — им предстоял Контра Унико.

Габор Гааг решил поговорить с фон Цантаром. Слишком много магических исследований повисло в воздухе, и, если нельзя будет проводить испытания и посещать определенные аудитории, возрастал риск подвергнуть опасности многие магопсихические проекты. Но суммус никого не принимал и вместо себя отправил Рене принимать протесты и просьбы. Мальчик в золотистой тунике был, как обычно, немногословен и остался безучастным к рвению Габора.

— Мне жаль, но больше ничего нельзя сделать, — ответил он, как робот двигая посиневшими губами, выделявшимися на смертельно-бледном лице. Остановив взгляд, он постоянно повторял эту фразу, и даже выдержанный псиоф, поклонник фон Цантара, взбесился.

— Пойду прогуляюсь. Хотя на улице лютый холод, мне необходимо обрести спокойствие, — сказал Габор, проходя по маленькому разводному мосту. — Тебе тоже, Рене, следовало бы выйти на свежий воздух. У тебя жуткий цвет лица.

Рене лишь опустил ресницы и ничего не ответил. Он выглядел равнодушным. Он еще полчаса стоял перед мозаикой, а когда ни у кого не осталось к нему вопросов, медленным шагом вернулся в комнату суммуса.

Едва начавшееся утро предвещало новые сюрпризы. Недовольство нарастало, и никакие магические воздействия, казалось, уже не могли ослабить напряжение.

Джено Астор Венти, сидя на диване изумрудного цвета перед Дафной и Доротеей, разразился слезами:

— Фродеры и оллени не пожалеют Суоми. Я прекрасно знаю этих злобных призраков.

Пожилая армянская псиофа кашлянула пару раз, а потом сказала:

— Внутри зеркала Гиатус находится целый мир, которого никто из нас не знает. Только Баттерфляй известно, как спасти Суоми. Стало происходить слишком много несчастных случаев, а в своем послании фон Цантар перекладывает всю вину в распространении зла на твои плечи. Ты это понимаешь, правда?

— Да, конечно, я понял. Когда он говорит, что среди нас есть некто, дестабилизирующий равновесие Аркса, очевидно, что он ссылается на меня. Но сейчас расплачивается Суоми. А я не мог допустить этого, — ответил Джено, вытирая глаза белыми перчатками.

— А что в это время там делала Ранья? И почему она причинила вред Суоми? — Сомнения Доротеи повисли в воздухе.

— Ранья дурно вела себя с нами и с мадам Крикен. А теперь, когда их обеих нет, метафизическая кухня доверена Пило! Представляю себе, какую гадость мы будем есть! — добавила старая армянка.

Доротея страшно нервничала и вдруг взорвалась:

— Идем туда, где сможем поговорить. Сейчас я отправлю телемпическое послание, чтобы сообщить Эулалии, Стасу и Набиру.

Пожилая армянка покачала головой:

— Они не смогут пойти в это место. В этом переполохе они конечно же будут заняты.