Джентльмен Джоул и Красная Королева

– Хоть прямо сейчас фейерверки и вызывают у меня содрогание, весь день я ждал их с нетерпением.

– Если ты в состоянии высидеть целый час, это было бы хорошим способом успокоить твоих людей. Там… ну, не то, чтобы паника, но за тебя точно сильно беспокоятся. – И это беспокойство Корделия полностью разделяла. И уж точно им не нужно, чтобы пошли гипертрофированные слухи, что адмирал Джоул якобы погиб.

Оливер поднял брови:

– Трогательно, если так подумать. Хотя они могут просто беспокоиться за фейерверки. Это весьма долгожданное развлечение.

Вошел медтехник с перевязочными материалами в руках, и полковник предложил компромисс:

– Давайте сначала закончим с обработкой этих ожогов.

В четыре руки они с медтехником приладили ему на спину и загривок проницаемую мембрану и защитный слой марли. Корделия помогла Оливеру сесть на край стола, свесив ноги. Он щурился, в глазах у него, похоже, расплывалось.

Врач нахмурился:

– На ночь я предпочел бы, оставить его под наблюдением в госпитале базы, однако сейчас мы сделали все, что можно. Настолько серьезные ожоги, затронувшие, – он окинул его оценивающим взглядом, – значительный процент поверхности тела – это не обычная царапина, а если вы все же так считаете, то я без колебаний уменьшу вам дозу болеутоляющих.

Оливер усмехнулся:

– Так посадите меня на часок на скамейку – в кресло со спинкой я точно не хочу, – а потом отвезите в мою тихую квартирку на роскошном аэрокаре вице-королевы. И никаких проблем.

– Я предпочту забрать тебя во дворец, – заявила Корделия. – У меня там на постоянной связи замечательный врач, которому целыми днями нечем заняться, кроме лечения ободранных коленок, и есть медицинский кабинет, где найдется любое оборудование, какое душе угодно. И я согласна, что сегодня ночью тебе не стоит оставаться одному.

– Поддерживаю, – согласился врач. Он посмотрел на нее особой одобрительной улыбкой, какую Корделия без труда расшифровала как «Ради бога, давайте отдадим пациента в руки единственной персоны, превосходящей его по рангу».

– Я хотел вернуться к себе, чтобы… нет. – Оливер повернул голову к Майлзу и наморщил лоб. – Сперва я должен поговорить с тобой. Позже. Вечером. Это надо сделать.

– Да? – Майлз обернулся в поисках подсказки к матери, но та только пожала плечами – «не имею понятия».

Поскольку рубашка Оливера пала смертью храбрых, возникла заминка, пока ему пытались подыскать что-то другое. «Я не собираюсь выходить отсюда в чертовой больничной распашонке, хлопающей на спине». В конце концов, нашли куртку – верх от хирургического костюма, просторную и чистую. А ее голубизна так хорошо оттеняла такой же цвет слегка затуманенных глаз Оливера, что Корделия с тайным удовольствием им любовалась. Майлз, опустившись на колени, помог ему с ботинками – потому что, разок попытавшись их надеть сам, Оливер обнаружил, что не может согнуться, и смущенно согласился на помощь.

– Пять дней больничного как минимум, – заявил врач твердо, – и вы даже не думайте подходить к трапу катера, пока я вам не разрешу лично, ясно? Сэр.

Последовал поток дальнейших инструкций насчет жидкости, электролитов, звонков напрямую врачу, а также копирование всей документации дворцовому медику и на наручный комм Корделии, и лишь тогда врач отпустил Оливера под личное слово вице-королевы.

Радостные крики и аплодисменты, сопровождавшие их всю дорогу до трибуны, убедили Корделию, что она верно оценила и настроение, и потребности собравшейся толпы. Крики перешли в вопли и свист, когда Катерина, ожидавшая их вместе с обеспокоенными детьми, встала и одарила Оливера громким поцелуем. Не желая уступать, остальные девочки Форкосиганов настояли на том, чтобы последовать ее примеру, включая Симону. «Надеюсь, хороший вкус у моих внучек сохранится и к взрослым годам». Последней, слегка застенчиво, его поцеловала Хелен. Оливер сонно помахал рукой в знак благодарности и сел.

– Вы герой, – призналась Катерина. – Особенно для меня.

Оливер обозревал с трибуны плац-парад.

– Боюсь, я выглядел полным идиотом.

– Этот день рождения все надолго запомнят, – вздохнула Корделия.

Оливер тихо рассмеялся:

– Ну же, я уверен, что шрамы со временем пройдут.

Корделия украдкой нащупала его руку и стиснула, он пожал ей руку в ответ. А потом раздался первый свист и грохот, и началось великолепное зрелище, под которое уже не поговоришь, да и не нужно было.

Майлз пришел к Джоулу в темный сад, прихватив бутылку сидра, о которой тот попросил, и литр жидких электролитов для питья – непрошеным. Джоул не отказался ни от того, ни от другого. Он выстроил напитки на столе и показал Майлзу на плетеное кресло: «Садись». Сам он предпочел скамью: жестковато под задницей, зато никакой спинки.

Сад выглядел скоплением затененных листьев и растений самых таинственных очертаний. Разноцветные огоньки очерчивали дорожки, воздух после дневной жары был мягок и свеж. Невидимые создания – крошечные аборигены Сергияра – завели свои тихие ночные трели, которые накладывались на отдаленный шум человеческого присутствия. Небо над городом было слегка подсвечено уличным освещением.