Джентльмен с Медвежьей речки

— Я украшу свои штаны бахромой из их паршивых скальпов! Я замариную их презренные сердца в бочонке из-под виски! Я скормлю их потроха собакам.

— Чьи потроха-то? — поинтересовался я.

— Ты что же, идиот, ничего не понял? Конечно, Джоэла и Эрата, чтоб им провалиться! Они и не думали удирать, а выследили, куда я перепрятал золото — гремучая зме им в глотку! Я и за меньший грех отправлял на тот свет людей куда как благороднее, чем эти подонки!

— Ах, так, — говорю. — Только ты ошибаешься. Парни не брали золота.

— А кто же, кроме них? — спрашивает он меня со слезами на глазах. — Кто еще мог о нем знать?

— Глянь-ка! — и я указал на суглинок, полосой протянувшийся у подножия скалы. — Лошадиные следы.

— Ну и что? — спросил он. — Это следы их лошадей.

— Э, нет, — говорю. — Обрати внимание, как посажены шипы: ни одна лошадь на Медвежьей речке не имеет подков с такими типами. Это следы чужака. Ручаюсь, их оставил тот одноухий тип с черными усами, что проезжал сегодня около полудня мимо моего дома. Возле, скалы земля твердая, и не разберешь, где он тут топтался, но готов поспорить на свой кольт — именно он украл твое золото.

Какое-то время дядюшка Джеппард хмурил брови, а потом и говорит:

— Нет, ты меня не убедил. Вот зайду домой за свежими патронами, потом поищу Джоэла с Эратом и укокошу обоих.

— Послушай, дядюшка, — я ухватил его за грудки, приподнял от земля и легонько встряхнул. — Знаю, что в тебе упрямства не меньше, чем у старого осла, но на этот раз тебе придется прислушаться к голосу разума. Иначе я заранее отпускаю себе грехи за все, что сотворю с твоей задницей. Я выслежу этого парня и отниму у него золото, потому как точно знаю, что это он его украл. И Боже тебя сохрани убить кого-нибудь до моего возвращения!

— Так и быть, — выдавил он, — даю тебе срок до утра. До тех пор мой палец не коснется курка, Но, — дядюшка Джеппард неожиданно впал в поэтический раж, — если до того момента, когда восходящее солнце позолотит своими лучами вершину Ослиной горы, в моих руках не окажется золота, я брошу бездыханные тела Джоэла Гордона и Эрата Элкинса на съедение койотам!

На том и расстались. Взобравшись на Капитана Кидда, я направился по следу чужака на запад. «Пропади все пропадом! — с горечью говорил я себе. — Разве можно выкроить время, чтобы спокойно поухаживать за девушкой, имея на руках ораву свихнувшихся родичей, жаждущих крови друг друга?»

В моём распоряжении оставался почти целый день, а в горах Гумбольдта не нашлось бы коня, равного по выносливости моему Капитану. До захода солнца я проехал не меньше сотни миль, да только конь под чужаком, похоже, был одним сплошным комком мускулов, и к тому же они имели приличную фору.

День уже клонился к закату, а тот, кто мне был нужен, все не показывался. Отмахав еще немало миль, я углубился в незнакомую местность. Наконец поздно вечером я выехал на узкую тропку, на которой отпечатки подков, как я заметил, были совсем свежие.

Солнце спускалось все ниже, а вместе с ним таяли мои надежды. Ведь если даже я настигну вора, если отниму у него золото, мне чертовски трудно будет возвратиться на Медвежью речку к, установленному сроку. Однако я не переставал погонять Капитана Кидда, и через некоторое время мы выехали на большую дорогу, где следы вора смешались со множеством других. Рассудив, что дорога непременно ведет к какому-нибудь селению, я пришпорил коня, на ходу пытаясь определить, куда меня занесла судьба.

Когда солнце уже почти закатилось, я миновал поворот, и в глаза мне бросилась необычная картина: на дереве с веревкой на шее висело нечто весьма похожее на человека, а другой человек, на лошади, как раз собрался что-то приколоть к его рубашке. Услышав стук копыт, он обернулся и вскинул ружье — я имею в виду человека, а не удавленника. Наружность у него была не особенно приятная, но это был не Черноусый. Увидев, что я не выказываю враждебных намерений, он ухмыльнулся и опустил ружье.

— Что, парень все еще брыкается? — осведомился я.

— Мы его только что вздернули, — ответил он. — Остальные ребята отправились обратно в город, а я вот задержался, чтобы приколоть предупреждение. Читать умеешь?

— Нет, — отвечаю, — не умею.

— Ну так слушай, — говорит он. — На бумаге написано: «Предупреждаю всех негодяев, особо тех, кто обосновался на горе Гризли, чтобы держались подальше от Вампума».

— А где он — этот Вампум?

— Полмили дальше по дороге, — ответил он. — Я Эл Джексон, помощник шерифа Билла Ормонда. Мы очищаем Вампум от всякого сброда, а это один из негодяев, который скрывался от правосудия на горе Гризли.

Не успел я открыть рта, чтобы ответить, как в кустах послышалось шумное частое дыхание, топот босых ног и на дорогу выбежала девочка лет четырнадцати.

— Ты убил дядю Джоба! — пронзительно закричала, она на Джексона. — Убийцы! Мне мальчик сказал, что его хотят повесить, я бежала, бежала изо всех сил и вот.

— Сейчас же отойди от повешенного! — зарычал Джексон и хлестнул ее арапником.

— Не смей бить ребенка! — крикнул я.