Джентльмен в Москве

Вырезая десертным ножом из сливы косточку, граф краем глаза заметил серебристую тень, столь же нематериальную, как легкий дым душистой папиросы, которая проскользнула около чемодана. Граф наклонился, чтобы высокая спинка стула не заслоняла поле зрения, повернул голову и посмотрел в сторону чемодана, обнаружив, что серой тенью оказался проживавший в фойе отеля кот. Это был одноглазый кот породы русская голубая. Котяра, судя по всему, пришел с инспекцией новой чердачной комнаты графа. Кот вышел из тени и беззвучно запрыгнул на стоявшего на полу «посла», с «посла» – на кровать, а с кровати – на бюро на трех ножках. С бюро он обвел комнату внимательным взглядом и затряс головой, демонстрируя этим свое крайнее кошачье негодование.

– Да, – сказал граф, тоже обведя комнату глазами, – я прекрасно понимаю, о чем ты.

Комната графа была так плотно заставлена самыми разными предметами, что напоминала не жилище, а комиссионный или антикварный магазин на Арбате. В идеале комнате такого размера было бы достаточно одного стула с высокой спинкой, столика и одной лампы. Он мог бы прекрасно прожить и без лиможского фарфора своей бабушки.

А книги? Зачем он взял все свои книги?! «Заберите все!» – кажется, именно так он приказал коридорным. Оглядываясь назад, он должен был согласиться с тем, что это было довольно опрометчивым решением. Это было ребяческим желанием поставить на место красноармейцев-конвоиров и удивить коридорных. Ведь все оказавшиеся на чердаке книги не были даже его собственными. Его личная библиотека из книг мастеров прозы – Диккенса, Толстого и Бальзака – осталась в Париже. Книги, которые коридорные с трудом затащили на чердак, принадлежали его отцу и состояли главным образом из философских трудов, а также исследований по сельскому хозяйству.

С этими книгами предстояло разобраться и от большей их части избавиться.

Граф позавтракал, помылся и оделся. Потом он попытался открыть дверь в соседнюю комнату. Он с силой надавил плечом, но она не поддалась. Судя по всему, что-то в соседней комнате мешало двери открыться. Граф вышел в коридор и осмотрел остальные комнаты, до потолка заполненные разным хламом. В последней из них среди мусора было расчищено небольшое пространство, в котором стоял старый самовар и где кровельщики или кто-то еще когда-то пили чай.

Граф вернулся в комнату и повесил в кладовку пиджаки. Он вынул из чемодана несколько пар брюк и рубашек и положил их в правый дальний угол бюро, чтобы оно стало более устойчивым. Потом он перетащил в одну из комнат с хламом чемодан, половину своей мебели и все, за исключением одной, книги отца. Таким образом, ему удалось освободить много места в своей комнате, оставив в ней лишь самое необходимое: письменный стол, стул, кровать с прикроватным столиком и стул с высокой спинкой для гостей. В результате в комнате появился проход длиной около трех метров – вполне достаточно для того, чтобы джентльмен мог в задумчивости пройтись.

Он посмотрел на кота, который, сидя на стуле с высокой спинкой, тер лапой испачканные сливками усы.

– Ну что теперь скажешь, старый пират?

Сев за письменный стол, граф открыл единственную книгу, которую оставил в комнате. Прошло, наверное, лет десять с тех пор, как он впервые дал себе слово прочитать этот знаменитый труд, который так нравился его отцу. Но каждый раз, когда он, стоя перед раскрытым календарем, говорил себе: «Вот в этом месяце я точно начну читать «Опыты» Мишеля Монтеня», происходило то или иное непредсказуемое событие, из-за которого книгу приходилось откладывать. Обычно в таких случаях у него начиналась какая-нибудь новая романтическая связь, которая поглощала массу времени. Или же в этот момент ему звонили банкиры, а иногда в город привозили новый балет либо оперу.

Жизнь – очень увлекательная и соблазнительная штука.

Но вот жизненные обстоятельства сложились так, что у графа появилось свободное время, чтобы наконец прочитать эту книгу. Он взял томик в руку, уперся одной ногой в бюро, оттолкнув стул так, что тот встал на две задние ножки, и начал читать.

РАЗЛИЧНЫМИ СРЕДСТВАМИ МЫ ДОСТИГАЕМ ОДНОГО

Если мы оскорбили кого-нибудь и этот человек, собираясь ответить нам, волен поступить с нами по своему усмотрению, то самый распространенный способ смягчить его сердце – это растрогать его своею покорностью и вызвать в нем чувство жалости и сострадания. Однако отвага и твердость – средства прямо противоположные – служат для достижения того же эффекта[7].

К чтению, сидя в балансирующем на двух ножках стуле, граф пристрастился в имении Тихий Час.