Джентльмены чужих писем не читают

Машков задвинул засов на место и прошёл вслед за Бурлаком в приёмную. Пятый шифровальщик Гришка, привставший перед Бурлаком, завидев Машкова, сел на место. Дверь в кабинет была распахнута настежь. В кабинете, освещённом лампами дневного света, было пусто. Могучее журчание из-за приоткрытой фанерной дверки персонального командирского гальюна в углу кабинета показывало, что полковник не лукавил.

– Машков! – рявкнул Бурлак.

– Я, Владимир Николаевич! – бодро ответил Машков.

– Кроме тебя ходоки в трюме есть?

– Нет, Владимир Николаевич!

– А этот… Валерий Павлович приходил?

– Не приходил, Владимир Николаевич!

Бурлак, застёгивая штаны, вышел из сортира и приблизился к своему столу.

– Пора бы ему уже и быть, – пробормотал он. – Ладно. Слушай, Машков. Сходи наружу, покрутись в хате, выясни, что там за суетня-муетня у них происходит. Гришке скажи, пускай заместо тебя на двери посидит. Только быстро. Через десять минут доложишь. Валерий Павлович придёт – сразу чтобы ко мне!

– Есть, – сказал Машков одними губами и вышел из пакгауза, плотно затворив за собой дверь.

Бурлак остался один. Он погасил верхний свет и зажёг настольную лампу. Ему было над чем подумать. Вот-вот на пороге должен был появиться его заместитель, Валерий Павлович Мещеряков. Бурлак настолько не любил этого человека, что про себя называл его не иначе как “сучонок”. Не потому что Мещеряков – молодой и наглый, ибо каким же ещё разведчику быть, а потому что – рукастый-волосастый, и стучит на своего командира, как юный пионер в жестяной барабан.

Сучонок ожидался с докладом об успешном завершении операции “Транзит номер такой-то” – двое нелегалов шли транзитом с севера через десятикилометровый тоннель под границей в страну Маньяну и через страну Маньяну – домой. Шли они чистые, всё, что наснимали или наворовали где-нибудь в Лос-Аламосе или в Силиконовой Долине (а может, по нынешним временам, и наоборот: не наворовали, а своё что-нибудь продали за живые баксы, кто знает…) – всё в укромном месте сдали кому следует, и добро это (или баксы) в контейнере дипломатической почты уже едет в Экспедицию Номер Три 9го Управления 2го Главного Управления Генштаба ВС РФ, а ребята под видом глухонемых драгдилеров или соскучившихся по родине чиканос быстро, но не спеша, линяют в южном направлении. Сучонок отвечал за прикрытие. Операция была простая и никаких сложностей не сулила. Хозяева туннеля дело своё знали туго и сроду не интересовались, что за людям за определенную сумму in cash[10] необходимо cвинтить втихую из Estados Unidos.

Бурлак достал из ящика стола бутылку армянского коньяка, налил четверть стакана, хлобыстнул, спрятал обе посуды обратно. Пока хватит, а то, приплюсовав выпитую с Михаилом Ивановичем водку, получится серьёзно.

Нужно подумать над тем, о чём они говорили с Телешовым. И так, и этак подумать. Сомнений в отношении будущего своего у Бурлака и раньше не было никаких. Даже если он отсудит или каким другим путём отберет себе какую-нибудь собственность у этой суки – своей романтической супруги – всё равно она будет великосветская киношная блядь, а он – старый нищий никому не интересный старикан.

Если, конечно, он вернётся на родину.

Чудес на свете не бывает. Чудес не бывает, учили его ещё в “консерватории” – Академии ГРУ. Если случается какое-нибудь чудо – значит тебя, брат, сейчас ЦРУ будет брать за афедрон. Так что никаких чудес. Бывает многолетняя планомерная потогонная работа. А чудес – нет, не бывает. Многолетняя работа, пензия и нищета.

Кое-что Бурлак, конечно, себе отложил. Но это были несерьёзные деньги: он же не складом заведовал, а разведкой, и не в ГСВГ[11], а чёрт-те где за океанищем, под боком у агрессора, можно сказать. Хотя оно, конечно, настали времена, когда уже и агрессор – не агрессор. Но всё же должность шпионского командира, когда вся структура насквозь простукивается, да ещё заместитель – последняя сука, к масштабному воровству не располагает.

И ещё вот что: Бурлак всё-таки был из старой когорты ГРУшников, которым откровенная распродажа ихней родины-уродины всё же до определённой степени претила. До определённой степени. А что касается сверх определённой степени – так никто Бурлака в Большое Дело покамест не приглашал.

А ведь, похоже, пригласят, подумал Бурлак. Неспроста старый друг его прощупывал под видом вербовки, неспроста. Пригласят. Пускай не на главную должность, пускай стрелочником – всё при деле. И жить буду здесь. Куда мне в Москву после субтропиков – я там в три дни соплями изойду…

Нету для полковника Бурлака места в этом не в меру обновленном государстве. Нету. Конечно, я “задравши штаны” ринусь в ихнюю банду. Никакого нету в этом сомнения. Знал старый хэррр Михалываныч, заслуженный зубр разведки, чем взять за афедрон маньянского резидента. Знал, на чём его свербовать со стопроцентной вероятностью. Как говорилось в одной из немногих художественных книжек, прочитанных Бурлаком, “сделал ему предложение, от которого он не сможет отказаться”. Просто и изящно вербанул Бурлака под пузырь “Столичной” и розовые сопли. Профи.