Джентльмены и игроки

Большинство учителей не опускаются до комментариев, хотя Эрик Скунс в среду общался с «Миррор». В короткой заметке описывалось безалаберное управление и намеки на кумовство в высших эшелонах – так и слышится Скунс. Однако я не верю, что мой старый приятель может быть этим кошмарным Кротом, чье варево из комедии, слухов и клеветы так занимает читателей «Икземинера» последние недели. И все же у меня появилось отчетливое дежавю – будто стиль их автора мне знаком, а его разрушительный юмор я понимаю – и разделяю.

И снова мысли вернулись к молодому Кину. Как-никак внимательный наблюдатель, и писатель, полагаю, небесталанный. Может ли он быть Кротом? Даже думать об этом не хочется. Черт побери, мне нравится этот человек, и его вчерашние высказывания в учительской свидетельствуют и об уме, и о смелости. Нет, это не Кин. Но тогда кто же?

Эта мысль мучила меня весь день. Уроки шли так себе: меня вывела из себя группа четвероклассников, которые никак не могли собраться, и я оставил после уроков одного шестиклассника, все преступление которого заключалось в том, как я позже признался себе, что он указал мне на ошибку в употреблении сослагательного наклонения в переводе прозы. К восьмому уроку я решился. Нужно просто спросить Кина – открыто и честно. Хочется верить, что я разбираюсь в людях, и, если он действительно Крот, я это узнаю.

Он разговаривал с мисс Дерзи в преподавательской. Она улыбнулась мне, а Кин просто расплылся в улыбке.

– Я слышал, у вас сегодня день рождения, – сказал он. – Мы принесли вам торт.

Это был шоколадный кекс на блюдце, и то и другое – из школьной столовой. В него воткнули желтую свечу и украсили по краям веселенькой мишурой. На блюдце прикрепили самоклейку со словами: «С днем рождения, мистер Честли, – сегодня 65!»

Я понял, что до Крота очередь не дойдет.

Мисс Дерзи зажгла свечу. Несколько человек, которые задержались в преподавательской, – Монумент, Макдоноу и двое новичков – захлопали. Я чуть не разрыдался – в таком я был смятении.

– Черт возьми, – проворчал я. – Я хотел, чтобы все прошло тихо.

– Да с какой стати? – сказала мисс Дерзи. – Послушайте, мы с Крисом собираемся вечером пойти куда-нибудь выпить. Не хотите ли с нами? Посмотрим костер в парке, поедим карамельных яблок, пожжем бенгальские огни…

Она засмеялась, и я на мгновение подумал, какая она хорошенькая, со своими темными волосами и розовым личиком голландской куклы. Невзирая на подозрения относительно Крота – а сейчас это вообще казалось невозможным, – я был рад, что они с Кином ладят. Мне ли не знать, как засасывает «Сент-Освальд»: думаешь, что впереди полно времени, чтобы встретить хорошую девушку, жениться, завести детей, если она захочет, а потом вдруг оказывается, что минул не год, а лет десять – двадцать и ты уже не Молодой Энтузиаст, а Твидовая Куртка, раз и навсегда повенчанный с «Сент-Освальдом», этим старым запыленным боевым кораблем, который поглотил твою душу.

– Спасибо за приглашение, – ответил я. – Но все-таки я останусь дома.

– Тогда загадайте желание, – сказала мисс Дерзи.

– Это я могу, – согласился я.

2

Милый старый Честли. Можно просто влюбиться в него, в этот неизлечимый оптимизм и идиотские поступки. Забавно, до чего заразителен его оптимизм: оказывается, можно забыть прошлое (как забыл его Слоун), задвинуть горечь обид и чувствовать, что Долг (перед Школой, конечно) такая же движущая сила, как (например) любовь, ненависть, месть.

Сегодня вечером я отправляю последнюю порцию электронных писем. От Роуча Грахфогелю – уличающее обоих. От Слоуна к Дивайну. От Пуста к Дивайну – в истерических тонах. От Коньмана ко всем – плаксивое и угрожающее. И наконец, coup de grâce: на мобильник и компьютер Слоуна (полиция, конечно, их отслеживает) – слезное, умоляющее сообщение от Колина Коньмана, которое в должный момент подтвердит худшие подозрения.

В целом дело сделано, и можно больше не суетиться. Пятеро членов команды уничтожены одним изящным ударом. Слоун может сломаться в любую минуту. Инсульт или обширный инфаркт – от стресса и сознания того, что, независимо от результатов расследования, «Сент-Освальд» для него закрыт навсегда.

Вопрос в том, хватит ли сделанного. Грязь прилипчива, тем более в такой профессии. В общем-то, и полиция тут – некоторое излишество. Достаточно намека на сексуальные отклонения, чтобы сломать карьеру. Остальное можно спокойно доверить публике, вскормленной подозрениями, завистью и «Икземинером». Ком уже покатился, и я не удивлюсь, если недели через две кто-нибудь подхватит эстафету. Например, «солнышки» или храбрые молодцы из квартала Эбби-роуд. Вспыхнут пожары, начнутся нападения на коллег, в пабах и клубах слухи перерастут в грязную убежденность. Прелесть в том, что больше не нужно ничего делать. Легкий толчок – и костяшки домино начнут падать сами по себе.