Джентльмены-мошенники

Фокусник попросил новую нераспечатанную колоду карт и принялся сам с собой, в открытую, играть в вист – этот знаменитый фокус Мальвино, кстати, так никто никогда и не разгадал. Вдруг бароны Тонопы, Аллегани и так далее заерзали в предвкушении. Всем, кроме, пожалуй, самого выступавшего, было ясно: вот-вот свершится то, ради чего и затевался этот вечер. Мэйсон неслышно открыл электрический щиток, Колуэлл и Сондерс тихонько подошли к столу, встав по обе стороны от фокусника, будто бы чтобы лучше видеть карты.

Обрушилась непроглядная, оглушительная темнота. Раздался топот ног, затем удар тела о тело, резкий вздох, сдавленный крик боли и, наконец:

– Проклятье! – Это был голос изрядно запыхавшегося Колуэлла. – Он силен как бык! Чтоб тебя!.. Держи…

В ответ раздался второй голос, Сондерса:

– Спокойно… Держу! Готов?

Невидимая драка вдруг прекратилась. Некоторые из присутствовавших скривились. Было совершенно очевидно, что затеяли господа члены приветственной комиссии: они схватили мага и теперь собирались сорвать с него маску, разоблачить как шарлатана, который слишком долго обманывал город. Раздался треск рвущейся ткани, и Колуэлл издал резкий смешок – маска была у него в руках.

– Давай! Мэйсон, пора!

Но тут раздался рев ярости и боли, а также хруст костей, выходящих из суставов. В то же мгновение – взрыв магния и слепящая вспышка фотокамеры. За сотую долю секунды собравшаяся публика успела разглядеть следующее: маг держал двух напавших на него членов приветственной комиссии на расстоянии вытянутых рук, вывернув обоим запястья, – их лица исказились от боли. Комната снова укрылась пеленой тьмы – но только что представшая перед всеми сцена будто оставила на ней фосфоресцентный след.

Кто-то догадался включить свет. Это был сам маг. Но пока на это примечательное обстоятельство никто не обратил внимания. По щелчку выключателя люстры снова вернулись к жизни. Колуэлл так и стоял с порванной маской в руках. Все глаза, больные после вспышки, устремились на лицо фокусника. Без шелковой маски оно казалось еще более слепым, чем прежде. Глазницы закрывали большие, больше серебряного доллара черные диски, будто бы слепленные из гипса. Маг сделал несколько шагов и чуть не упал, споткнувшись о стол. Неуверенной рукой ухватился за Колуэлла, на ощупь пробежался пальцами по его рукаву – и вернул надорванную маску на место. Распорядитель церемоний как завороженный смотрел на его мертвенно-бледное лицо. Воцарилась гробовая тишина. Маг сверкнул зубами, но улыбка получилась не очень уверенная. Когда он заговорил, его голос звучал хрипло, как шелест сухой листвы:

– Ах, мои несчастные глаза! Я не продаюсь, господа. Не знаю, как сказать… Пусть не обидятся мои друзья среди вас, когда я говорю – я не продаю себя, продается только ученая обезьяна.

Колуэлл и Сондерс пытались вправить себе немилосердно ноющие руки. Несколько устыдившихся бросились вперед, чтобы загладить неловкость извинениями, но лицо мага под маской осталось непроницаемым. Постепенно все успокоились, кроме уважаемой приветственной комиссии, которая воспользовалась первой же возможностью, чтобы удалиться со своими увечьями. Маг в маске был силен, будто сделан не из плоти и крови, но из стали, и руки он им выкрутил на совесть.

– Продолжаем, – сказал он, пренебрежительно взмахнув рукой. – Ведите! Я буду вашим пленником! Как в расписке!

Те немногие, кто знал, что Колуэлл залил замочные скважины свинцом, ничуть теперь этому ни радовались. Если так будет продолжаться, клуб “Пегас” станет посмешищем для всего города!

– Забудем об этом, – предложил Уэлтон Тонопа Мэгнет, первый из тех, кто бросился приносить извинения, и усмехнулся: – Ведь мы даже не дали вам возможности нас обчистить. Не с пустыми же руками вам совершать побег!

– Позвольте! – возразил фокусник с церемонным поклоном. – Возможность вы мне уже предоставили, и я ею воспользовался.

С этими словами он продемонстрировал содержимое своих вместительных карманов. Там обнаружилось десятка два бумажников и несколько пачек банкнот. Комната взорвалась изумленными возгласами. Но вскоре все поняли, что произошло: пока они с ним здоровались, маг ловко подменял их бумажники пачками резаной бумаги.

– Час уже поздний, – продолжал он, достав часы и ощупав стрелки. – Через пять минут мне придется вас покинуть. Идемте, прошу вас.

Ничуть не сдерживая хохот, Уэлтон Тонопа Мэгнет взял мага под руку (хотя бы в том, что он маг, теперь уже никто не сомневался) и проводил его к двери гардеробной.

– Одно одолжение, прошу вас! – сказал маг на пороге. – Мои пальто, шляпа… моя верная трость. А! Благодарю. Доброй ночи!

Его слова были преисполнены необычайной наивности. Уэлтон Тонопа Мэгнет захлопнул дверь, замок щелкнул. Обернувшись к остальным, он со смехом вывернул карманы брюк. Перспектива лишиться денег его не пугала. Впрочем, к ловкости мага он проникся уважением.