Джентльмены-мошенники

Блаженно улыбаясь, он подошел к часам и перевел их на полчаса назад. Затем повторил операцию с карманными часами Мэйпса. Встав рядом с креслом, Годаль измерил расстояние до шторы, за которой недавно прятался. Потребуется известная ловкость – именно это Годаль больше всего и любил в своей работе. Прижав пальцы к сонной артерии, он удалил резиновый жгут. Одним движением он швырнул ключи на поднос и прыгнул за штору. Мэйпс вздрогнул, проснулся и по привычке потянулся к подносу за ключами. Некоторое время он сидел неподвижно, приходя в себя, затем придвинул кресло к столу и вернулся к своим вечным трудам.

iii

Была полночь, когда путь для отступления освободился и Годаль выбрался из дома. Он прижался к решетке забора в тени разросшегося кустарника. Человеку в его наряде, да еще и с таким чумазым лицом, в это время суток лучше не попадаться никому на глаза. Он терпеливо прождал у ворот целых полчаса, затем наконец выпрямился и поспешил прочь по заброшенной улице.

Вдруг из тени дерева появился человек и со смехом преградил ему путь.

– Попался, уголовничек! – добродушно, но с пугающей деловитостью сказал он.

Годаль вгляделся в хитрое лицо. Даже он, готовый ко всему, не ожидал такого сюрприза. Однако же мгновенно опустил одну бровь и искривил уголок губ, сделавшись совершенно неузнаваемым. Его быстрый ум тем временем работал на всех парах. Приключение внезапно приобрело удивительный оборот.

– Скотт! – презрительно воскликнул он. – Вы бестолковый неуч! Я думал, вы, дилетанты, застряли сегодня на Седьмой авеню.

Великий вор знал Марвина Скотта как юного оболтуса, который по мере сил подражал Годалю во всех клубах, где они сталкивались. Скотт был из хорошей семьи, благодаря чему несколько лет продвигался по дипломатической части, пока не загремел в отставку за склонность к нелепым выходкам. По крайней мере, такие ходили слухи.

Услышав от засаленной личности в джинсах свое имя, да еще в насмешливом тоне, Скотт поначалу опешил, но быстро пришел в себя. Схватив Годаля за плечи – большая ошибка, так как уже через мгновение его запястья были стиснуты железной хваткой, – он рванулся к свету фонаря.

– Кто вы такой? – вскричал Скотт, отбиваясь изо всех сил. – Я вас не знаю!

– Так узнаете! – яростно ответил Годаль. Он начал рискованную игру. Даже сейчас, когда все было под контролем, он остро осознавал, что, если этот недоумок его узнает, несравненному Годалю настанет конец. Наблюдение, установленное за домом Уэллингтона Мэйпса, могло означать только одно: старый лис опять взялся за старое. Что до Скотта, Годаль давно подозревал, что его разъезды по земному шару вряд ли носили развлекательный характер. Все было ясно как день. Этот искатель приключений мог здесь находиться только в одном качестве – спецагента госдепартамента.

– От вас одни проблемы! – рявкнул Годаль. Хватку он ослабил, но зато так выпятил подбородок, что Скотт, и без того пребывавший в шоке, отпрянул. – Думаете, мне больше нечего делать, кроме как исправлять ваши ошибки? Скажите лучше, кому все-таки хватило ума выследить Мэйпса, после того как он сбросил вас с хвоста? Я слушаю! И уберите уже руку с пистолета!

Годаль набирал обороты, так как, несмотря на все замешательство, Скотт потянулся к карману. Но в голосе незнакомца звучал нерушимый авторитет. Впрочем, при таком роде занятий коллеги часто не знают друг друга в лицо.

– За мной! – скомандовал Годаль и двинулся прочь. – И помните, – сказал он, дожидаясь, пока Скотт его догонит, – я Браун. Если в ближайшие полчаса вы назовете меня каким-нибудь другим именем, вы у меня пешком в Шанхай отправитесь!

Они шли вперед, и под покровом тьмы Годаль не сдержал улыбки. Так значит, юному Марвину Скотту поручили под видом дипломата обхитрить старика Мэйпса. Крайне неловкая ситуация обернулась весьма забавной. Спецагент, который, совершенно очевидно, безоговорочно принял его в роли сердитого начальника, следовал за Годалем так покорно, будто всю жизнь только и делал, что слушался приказов засаленного сантехника. Они вышли на Бродвей и пересекли Амстердам-авеню. Годаль выбрал ночной бар и вошел через черный ход. Зал в глубине был пуст, и вскоре Годаль и Скотт уже сидели друг напротив друга, испытывая при этом очень непохожие чувства.

– Полагаю, – устало сказал Годаль, – что, если бы я вас не остановил, вы окончательно отличились бы, сдав меня полиции, как какого-нибудь воришку?

Его собеседник промолчал. Он все пытался вспомнить, где же раньше видел это лицо. Если бы не пятна графитной смазки, черной как сажа, задача, возможно, была бы проще.

Годаль покачал головой. На его губах поигрывала странная улыбка.

– Самое прекрасное, – продолжал он тоном, полным отвращения, – что теперь, когда я исправил очередное ваше фиаско, все заслуги опять достанутся вам. Как всегда.

Годаль вынул из кармана конверт, один из тех трех дважды вскрытых, что он позаимствовал из бюро Уэллингтона Мэйпса.