Мне был понятен ход ее мыслей… Но неужели Иван Захарович пойдет на убийство гражданина Германии? Хотя Иван Захарович на все что угодно пойдет, если это сулит ему баснословные прибыли. И обставит, как несчастный случай с иностранным придурком, не разобравшимся в российской специфике чего-то там… Иван Захарович придумает. Например, немец решил попробовать «красную шапочку» – после «ерша», «ерша лайт» и «северного сияния». Ну и попробовал. Недаром же говорят: что русскому хорошо, то немцу – смерть. Не выдержал немецкий желудок или что-то там еще в его иностранном организме. И дал барон дуба.
Ну а потом Иван Захарович прижимает меня, прекрасно понимая: я никуда не денусь. Я не собираюсь уходить в подполье, убегать за границу (зная, что если он захочет, то Сухоруков меня в любом уголке земного шара найдет). Я намерена продолжать жить в Питере и заниматься тем, чем занимаюсь. Иван Захарович и поставит меня перед фактом. Делаешь то-то и то-то, наследница. Взамен, конечно, он что-то и мне даст. Защиту, в первую очередь, обеспечит. Он в состоянии это сделать. Деньжат подкинет. Фактуру, опять же. Я ведь стала известна во многом благодаря ему… И если у меня возникает какая-то проблема, я знаю, что могу к нему обратиться.
– Прониклась? – спросила Татьяна, наблюдавшая за изменениями выражения моего лица.
– Прониклась, – подтвердила я. – Что будем делать?
– Спасать Отто Дитриха. Твоего законного мужа и моего любовника.
Мы встретились с соседкой взглядами и расхохотались. Ну разве другие жена и любовница могли бы обсуждать в кухне за бутылкой варианты спасения общего мужчины? И спокойно его делить? Вернее, даже не делить, я ведь и не претендую на барона.
– Где он его может держать? – прикидывала Татьяна. – На месте Сухорукова я не повезла бы барона в особняк, куда нас с тобой столько раз приглашали.
– А если там есть какое-нибудь подземелье? Ну, чтобы спрятать барона в случае незапланированного появления отряда спецназа?
– Все равно – нет. Нам нужно выяснить, где у Ивана Захаровича еще есть недвижимость. И почему мы раньше этого не сделали?
– Она может быть зарегистрирована на подставных лиц. Человек, которому хотя бы раз в жизни впаяли конфискацию, больше никогда ничего не оформит на себя. Хотя у Сухорукова родственников вроде бы нет…
– Вот тебе еще один аргумент, Юля: он оформит сеть на тебя!
Я предложила позвонить Ковальчуку-старшему. Думаю, депутат сможет выяснить, что и где принадлежит Ивану Захаровичу. Подадим просьбу под соответствующим соусом: мы якобы прикидываем, где может быть Светка, если она все-таки у Сухорукова.
Я позвонила Александру Евстафьевичу. Он меня выслушал внимательно, ничуть не удивился и сказал, что завтра, в крайнем случае – послезавтра я получу список. Может, неполный, если концы запрятаны в очень глубокую воду, но что-то он постарается накопать.
Мы с Татьяной допили водку и легли спать.
Глава 12
На следующий день я встретилась с Ковальчуком на нейтральной территории – мы остановили машины в переулке, – и он вручил мне компьютерную распечатку, от прочтения которой волосы мои встали дыбом.
– Ну как? – усмехнулся папа рыжей Светки. – А вы, Юля, все депутатов ругаете. Вы посмотрите, сколько у отечественной Коза Ностры, ой, простите, банкира – или бизнесмена? или кто там сейчас Сухоруков? – имущества! Уверяю вас: ни у одного депутата столько нет. И это только в Питере и области.
– От Светки никаких сведений? – уточнила я перед расставанием.
Ковальчук сразу же погрустнел и покачал головой. Ладно, будем думать.
Мы опять собрались с Татьяной на военный совет, по ходу дела доедая мясо, приготовленное на прощание Вадимом.
– Хоть кусок засушить на память, – вздохнула я.
Татьяна покрутила пальцем у виска.
– Под Выборгом много всего, – задумчиво заметила соседка после внимательного изучения списка недвижимости.