Джентльмены неудачи

Вначале я пришла в ужас, потом задумалась. А потом восхитилась продюсером Артура Небосклонова, который обнаружил молодого человека в каком-то Крыжополе и сделал из него кумира миллионов. Продюсер, по словам Димона Петроградского, справедливо считал: слух и голос преходящи, музыка вечна. Главное – в телевизор попасть (слащавая физиономия Небосклонова для этого подходила великолепно), а там уже и фанатки появятся, работать начнут на имидж, в лифтах и на лестницах имя любимого писать. Как все правильно ориентировано! Как все подано! Задумалась я и о позиционировании нашего еженедельника и своих программ. Вообще-то, у нас тоже все правильно – раз имеются такие тиражи и наблюдается такой рейтинг.

Как сказали знакомые сотрудники органов, Артур очень не хотел светиться в камере, среди зеков, поэтому он сразу признался, что маляву передавал по просьбе, такой, от которой нельзя отказаться, некоего Константина Георгиева (Кости Неандертальца) – верного соратника бизнесмена Астахова. Малява предназначалась Вячеславу Николаевичу, за освобождение которого все его время содержания под стражей последнего усиленно боролся певец. Астахов-Ящер является одним из спонсоров творчества Артура Небосклонова, и поэтому Артур жаждет видеть его на свободе. Константин Георгиевич сказал: передашь маляву – будут бабки. Что оставалось делать Небосклонову?

– Сопли тут пускал. – Андрей закатил глаза. – А совсем недавно-то как бегал по начальственным кабинетам! Как требовал освобождения Ящера! Сколько нам всем крови попортил! Ну ты помнишь, Юля, ты же его снимала.

– Значит, побег делался под Ящера? – спросила я. – Костей Неандертальцем? Кстати, а сам Костя где?

– Нетути. Исчезли Константин Георгиевич. Вместе с Вячеславом Николаевичем.

– Может, за границу смотались?

– Да вроде границу они не пересекали… Хотя кто их знает? Теперь за бабки все можно. Но ведь у них тут такой выгодный бизнес, сама знаешь. Или Костя, или Ящер должны были остаться на месте. Хотя что мы можем пришить Неандертальцу? Что велел Небосклонову передать маляву? Так тут слово Неандертальца будет против слова Небосклонова. И на записи-то – Небосклонов. А что было в маляве, Небосклонов не прочитал.

– Не полюбопытствовал? – удивилась я.

– Ну он же не ты, Юля! – воскликнул приятель. – А ты не видела, как он ее передавал?

– Ты же смотрел снятое Пашкой! И больно мне нужно было следить за этим кретином! Кстати, а что там с депутатом?

Депутат Иванов после представления ему неопровержимых доказательств назвал только номер камеры, в которую следовало переправить маляву, одну из нескольких больших камер «Крестов». В тюрьме, строившейся как одиночная, больших камер всего несколько.

– И что? – не поняла я.

– Утверждает, что назвал человеку номер камеры и попросил туда послание переправить. Человек все понял.

– На запаянной «торпеде» ничего не было написано? Должен быть адресат!

– Знаю, Юля. Иванов твердо стоял на своем: не было адресата.

Или врет, или… Надо выяснить у Вадима, в какой хате «Крестов» парился он. Наверное, он ее держал. Тогда малява попала бы к нему? Но… подряжать депутата?!

Попытку шантажа, предпринятую убитым оператором Колей, и Небосклонов, и депутат Иванов отрицают. Оба заявили, что вообще такого Колю не знают. На тех, кто снимал КВН, они не обратили внимания. Они вообще не запоминают лиц людей с камерами, воспринимают их, как некое приложение к аппаратуре. Смогли назвать, кто там был из известных людей и кто входил в жюри. Небосклонов мою скромную персону вспомнил.

– Да вообще, судя по тому, что покойный Коля наснимал… – сказал Андрей. – Там слишком много кандидатов. А тут, в принципе, ничего особенного. У нас ребята сейчас все эти кассеты подробно смотрят – плюются.

Я поинтересовалась, как Коле удавалось все это снимать. Я, конечно, видела всего по нескольку кадров с малой доли пленок, когда ребята их просто прокручивали, но ведь Коле нужно было знать место, время, как-то туда попасть…

– Я не знаю, на кого он в самом деле работал, – заявил приятель. – Кстати, место в большинстве случаев – одно. То есть два места. Две спальни.

Я попросила показать, если можно.

На пленках я узнала место. Съемка, по всей вероятности, велась из потайной комнатки в клубе Ящера, где мне довелось скрываться самой. Я сама снимала оттуда одного теперь убитого депутата, резвившегося с рыжей Светкой Ковальчук – в одной спальне, и депутата Ковальчука, папу рыжей, игравшего в «ослика» с цыпочками – в другой. Шкафчик, из которого вынимали «инвентарь» для игрищ, я никогда не забуду.

Но если Коля работал на Ящера, почему не он передавал для него маляву? Почему попросили придурка Небосклонова?

Или Коля заснял его специально? Как и депутата? И потом специально позвонил Пашке и хотел посоветоваться со мной? Уж если у него имелись такие кадры, он прекрасно знал, как надо шантажировать, и явно этим занимался.

Но у Коли теперь не спросишь… Надо ждать звонка Ящера.

– Юль, услышишь что-то по своим каналам – дай знать, – попросил Андрюша. – Кстати, а что сам Иван Захарович думает о случившемся? Он уже унял свои нервишки?