Джентльмены предпочитают суккубов

Я почти разделалась со своим салатом и стянула картофель-фри с его тарелки. Ноа продолжал говорить, а я заставляла себя слушать.

— …Укус вампира противоестественное дело, — продолжал он. — С разумом жертвы что-то происходит — нечто вроде помутнения рассудка, — от чего воспоминания и все то, что в нормальной жизни для тебя является “табу” становится туманным и не имеет значения. К тому же, из-за попадания вампирской слюны в кровь, жертва ощущает интенсивное сексуальное желание, не удовлетворимое в течение следующих нескольких часов. Тех, кого истощили в большей степени, вирус, содержащийся в слюне, поразит сильнее среди прочих, прежде чем они замертво рухнут через несколько часов. Как ты.

Рука с картофелем-фри остановилась, не доходя до рта. Волна ужаса зародилась где-то в районе солнечного сплетения, и картофель больше не выглядел аппетитным. Мое неверие испарилось, я почувствовала, как волосы на затылке встают дыбом. Это вполне объясняло и затуманенную память, и сексуальную сирену, занявшую мое место вместо обыкновенной заучки, которой я обычно была.

Но это не объясняло, почему я очнулась в мусорном контейнере. Я указала на свои грязные волосы, молча задавая вопрос.

— Я не знаю, почему ты была в мусоре. Сверх того, я не знаю, почему тобой питались на грани сексуального безумия.

Я вспыхнула от его откровенности. Очки соскользнули на кончик носа, и я резко толкнула их назад. Верно, сексуальное безумие. Это точно про меня.

— Большинство вампиров берут лишь немного крови от своих жертв. Потеря небольшая и действует на человека подобно афродизиаку, при этом память замутнена как раз настолько, что он не может вспомнить последующие несколько часов после укуса. От тебя же взяли крови больше, чем требовалось для утоления жажды, и, ну… именно тогда я тебя и встретил.

Да что ты?! Так вот с чего все началось?

Ноа опять взъерошил волосы, похоже, он всегда так делает, когда расстроен.

— Серимы, питаются желанием других. Для меня пришло время кормиться, а ты весьма охотно согласилась поучаствовать в этом.

Его глаза вновь мерцали синим.

Я положила салфетку, чувствуя тошноту.

— Я думаю, после того, что произошло между нами, ты оставила меня, чтобы ответить на зов твоего создателя, вампира. Он сделал свое дело, и после этого оставил тебя в мусорном контейнере. И с тех пор как ты проснулась, я могу предположить лишь одно, учитывая… природу твоих желаний.

Серебристые глаза Ноа изучали мое лицо, и я отвела взгляд. Потому что не могла смотреть ему в глаза.

— Ты воскресла как суккуб.

Что? Это лучшее, что он смог придумать? А я почти ему поверила. Я скрестила руки на груди, и свирепо на него посмотрела.

— Я не шучу, — сказал Ноа, оправдываясь. — Вначале ничего не заметно, но позже ты обнаружишь некоторые изменения, и я не хочу, чтобы ты переполошилась.

Переполошилась?

Все, что я хотела — уйти отсюда, как можно скорее.

— Ты ничего не говоришь. Что ты думаешь?

Поправив очки, я прочистила горло — проверяя связки, — перед тем как начать говорить. О! Должно быть он знает, что делает: мой голос вернулся.

— Что я думаю? Я считаю, что ты сумасшедший, вот что я думаю.

Ноа выглядел разочарованным, и я почувствовала себя так, будто пнула щенка.

— Ты не веришь мне, — проговорил он.

— Давай на чистоту. Ты только что сказал мне, что я была укушена вампиром, занималась сексом с ангелом, потом умерла и воскресла суккубом. И ты еще желаешь знать, почему я тебе не верю?

— Я понял тебя.

— Черт, правда?! А что такое суккуб?

У меня были подозрения, но я хотела услышать, что скажет он.

— Бессмертное создание, которое питается сексуальными желаниями. Олицетворение сексуальных фантазий. — Ноа вздохнул. — Боюсь, ты теперь одна из нас.

Я махнула рукой, прерывая его.

— Прибереги это для цыпочек в баре. Я ухожу. — Я поднялась, надеясь, что на этот раз он меня не остановит.

Он ничего не сказал. Я выскользнула из-за стола и уже приблизилась к выходу, когда Ноа заговорил:

— Подожди. Прежде чем ты уйдешь…

Я почувствовала, как ноги остановились против моего желания и обернулась.

— Что? Что теперь?

Он просто протянул мне визитную карточку.

— Положи это в свой бумажник. Если заметишь что-нибудь необычное, позвони мне. Я смогу тебе помочь, если возникнет необходимость. Доверься мне.

Против моей воли, пальцы сами взяли визитку и положили ее в бумажник, точно как он указал.

— На твоем месте я бы не стала затаивать дыхание в ожидании моего звонка.

— Просто позвони мне, если тебе потребуется помощь, идет? И не звони в полицию. Они лишь все испортят.

Звучит чрезвычайно утешительно. Я вышла из кафе, не оглядываясь.

Улицы были полны людей, небо озарялось ярким полуденным солнцем, ветер бодрящий и пронизывающий. Теперь, когда Ноа поблизости не наблюдалось, в голове прояснилось.

Я подняла руку и поймала такси. Я просто хотела попасть домой, принять приятный продолжительный душ и забыть обо всем, что случилось. Надеть пижаму, свернуться калачиком в кровати и не думать о сексуально-горячих мужчинах, — или об их больших “инструментах”, — с которыми я спала.

Или о том, кто из нас больший псих.

ГЛАВА 4