Джентльмены против игроков

Я размышлял о сотне маленьких уловок, если можно так сказать, о сотне маленьких деталей, на которых сыщик мог бы построить свои рассуждения, и тогда я принялся создавать истории по этой канве. Вначале, полагаю, они привлекли очень мало внимания, но спустя определенное время, когда я начал писать короткие приключенческие рассказы, выходившие из месяца в месяц на страницах журнала «Стрэнд», люди постепенно осознали, что эти истории отличаются от старых детективов, поскольку в них есть что-то новое. Читатели начали покупать журнал, и он процветал (гм-м-м…). И, должен сказать, я тоже (гм-м-м…). Мы подошли друг другу. Вот с тех пор Шерлок Холмс прочно укоренился в моем творчестве. Я написал о нем гораздо больше, чем когда-либо собирался, но мою руку подталкивали добрые друзья, которые постоянно хотели знать еще. И таким образом эти чудовищно обширные кущи разрослись из сравнительно малого зернышка.

Но любопытно, как много людей по всему миру совершенно убеждены, что Шерлок Холмс – живой человек. Я получаю письма, адресованные ему, я получаю письма с просьбами о его автографе, я получаю письма, адресованные его довольно-таки глупому другу Ватсону. Некоторые дамы даже писали мне, что были бы счастливы занять место экономки Холмса. Одна из них, узнав, что он стал разводить пчел, написала, что она – «эксперт в сегрегации матки» (не просите меня объяснить значение этого выражения20) и, следовательно, судьба со всей очевидностью предназначает ее на роль экономки Шерлока Холмса.

Не знаю, что мне еще стоит сказать о нем. Поэтому перейду к другому вопросу, который, конечно, для меня гораздо более серьезен: к вопросу о том, как я взялся за тему спиритизма. Весьма любопытная подробность: мой первый опыт в этом направлении произошел именно в то время, когда в моем сознании зрел Шерлок Холмс. Это было приблизительно году в 1886 или 1887. То есть нельзя сказать, будто я сформировал свое мнение по поводу спиритизма поспешно. Прошел сорок один год с тех пор, как я написал по этой теме статью, которая появилась в журнале «Лайт». На протяжении этих лет я не упустил ни единой возможности что-либо прочесть, изучить или провести эксперимент на эту тему.

Люди спрашивают меня, буду ли я еще писать истории про Шерлока Холмса. Вряд ли это возможно. По мере того как я становлюсь старше, тема спиритизма тоже интенсивно развивается, набирает состоятельность, и отношение к ней становится все более серьезным. И я полагаю, что мои немногие оставшиеся годы будут посвящены более этому направлению, чем литературному. Тем не менее, конечно, я не бросил писать (нужно зарабатывать себе на жизнь), но моя основная мысль в том, что я должен углубить полученные мною знания о спиритизме и распространить их, насколько смогу, среди тех, кто оказался не настолько удачлив. Однако не думайте, будто я говорю о себе как об изобретателе спиритизма или даже как о его образцовом представителе. Есть множество сильных медиумов, множество крупных исследователей спиритизма, исследователей всех направлений. Все, что я могу, – это быть граммофоном для вышеназванной темы. Могу идти к людям, встречаться с ними лицом к лицу, пытаться объяснить им, что это не «ерунда», как обычно говорят о спиритизме, но действительно великая философия и, по моему мнению, основа религиозного прогресса в будущем человечества.

Я полагаю, что работал с б'oльшим количеством медиумов – и хороших, и плохих, и посредственных, – чем кто-либо еще. В любом случае – с б'oльшим их разнообразием: ведь я много путешествовал по всему миру, и где бы мне ни довелось побывать (в Австралии, Америке или Южной Африке), лучшее и худшее, что только в этом смысле можно найти, предоставляли в мое распоряжение. Поэтому, когда поспорить со мной приходят люди, которые совсем не имеют опыта, немного читали о спиритических сеансах и, возможно, никогда не были ни на одном из них, как вы понимаете, я не воспринимаю их возражения всерьез. Когда я говорю на эту тему, я говорю не о том, во что верю, я говорю не о том, что думаю, – я говорю о том, что знаю. Есть огромная разница между верой и знанием. Я говорю о том, с чем я имел дело, что я видел, что я слышал собственными ушами. И учтите – видел, слышал и имел дело только в присутствии свидетелей, я всегда исключаю риск обмануться галлюцинациями. На большинстве моих экспериментов присутствовали шесть, восемь или десять свидетелей. И все они видели и слышали то же, что и я.

Постепенно, изучая тему из года в год, я уверялся все больше. Но только во время войны, когда все эти прекрасные молодые люди покидали нас, когда весь мир спрашивал: «Что с ними случилось, где они, что они теперь делают? Неужели они растворились в пустоте, или они все еще те замечательные ребята, которых мы знали?», – только тогда я осознал, как всепоглощающе важны для человеческой расы знания об этом предмете.