Джеральд Даррелл. Путешествие в Эдвенчер

«Съемки «Натуралиста-любителя» были очень сложными, — вспоминала Паула Квигли. — Но я думаю, что Джерри получил удовольствие от этих полутора лет (и я в этом убеждена, потому что именно я доставала для него виски!). У нас была великолепная, очень контактная съемочная группа. Джерри знал, что он хорошо получился, а съемки животных вообще были первоклассными. К Ли относились очень серьезно (в «Ковчеге в пути» ей отводилась лишь второстепенная роль). Мы все уважали ее знания и с почтением относились к миссис Даррелл. Думаю, он знал, что сможет написать об этих съемках чертовски увлекательную книгу».

Самым счастливым моментом съемок были дни, проведенные на Корфу. Джеральд впервые вернулся на остров своего детства после нервного срыва 1968 года. «На Корфу Джерри был совершенно замечательным. Он снова вернулся в свое детство», — вспоминала Паула Квигли. Многие сцены снимались поблизости от белоснежно-белого дома в Пераме. Дом стал не белым, он облез и потрескался. Но на террасе этого дома Джеральд вдохновенно рассказал о радостях, доступных любому натуралисту-любителю. Потом он показал расписных черепашек-террапинов в своем любимом пруду, поймал ящерицу в оливковой роще, плавал на лодке вдоль побережья, объяснял, как разводить мучных червей, показывал обитателей морских отмелей, рассматривал каплю воды под старинным медным микроскопом, которым он пользовался на Корфу в детстве, и всячески расхваливал запущенные сады, похожие на тот, что окружал белоснежно-белый дом.

Куда бы он ни отправился, везде его встречали, как вернувшегося после разлуки родственника. «Люди обнимали его, — вспоминала Паула. — Они знали его много лет назад и были счастливы, что он вернулся. Это было невероятно. Я не понимала, как много людей связывают свое благополучие с его книгами. Они верили, что только ему обязаны тем, что имеют. Однажды мы отправились в загородный ресторан на торжественный обед, устроенный в честь Джерри корфиотской семьей, с которой он был давно знаком. После обеда мы отправились на прогулку, как вдруг мужчина примерно того же возраста, что и Джерри, вышел из-за дома и целеустремленно направился к нему, полагая, что тот не узнает его. Но Джерри узнал его — они дружили в детстве. Мужчины обнялись и заговорили по-гречески. Грек был глубоко растроган тем, что Джерри его узнал. Это было очень трогательно!»

Снимая свой фильм, Джеральд и Ли исколесили полмира. Они проехали сорок девять тысяч миль и использовали при этом почти все виды транспорта, доступные человеку. Только в Англии они летали на воздушном шаре, плавали на весельной лодке, ездили на велосипеде и паровозе, и даже ходили по воде на специальных лыжах, «придуманных каким-то безумным изобретателем». («Если все закончится благополучно, — писал Джеральд, — мне придется изменить свое второе имя с «Малькольма» на «Оливера», чтобы мои инициалы более соответствовали моим способностям и моей деятельности (GOD — по-английски означает «бог»).

В Нью-Йорке съемочной группе пришлось столкнуться с весьма опасным человеком. Джеральд рассказал об этой встрече с присущим ему чувством юмора.

Чтобы показать, как быстро природа берет свое, съемочная группа отправилась на грязный, загаженный пустырь на углу 87–й улицы. С собой они привезли вишневые ветви с живыми гусеницами коконопрядов — основных вредителей в Соединенных Штатах, но, по мнению Джеральда, «не менее интересных созданий, чем сами люди». Помощники любовно разместили гусениц на ветках вишневого деревца, отчаянно боровшегося за жизнь в центре города. Тут они заметили, что за их действиями внимательно следит местная жительница.

— Что это вы тут делаете? — спросила женщина, безжалостно втиснутая в тесный джинсовый костюм.

— Мы снимаем фильм о городской природе, — объяснила Паула. — Мы хотим показать, что даже в таком большом городе, как Нью-Йорк, можно найти уголок живой природы.

— Затем вы и притащили сюда этих клопов?

— Да, — приветливо ответила Паула. — Они называются коконопрядами.

— Здесь их раньше не было, — заметила женщина. — Вы их принесли.

— Да, — согласилась Паула. — Раньше их здесь не было, и нам пришлось принести их для съемок.

— Если их здесь не было, какого черта вы их притащили?

— Для фильма, — отрезал Алистер Браун, пытавшийся сосредоточиться на том, будет ли лучше, если заставить гусениц ползти справа налево, или все же предпочтительнее, чтобы они ползли слева направо.

— Это обман! — возмутилась женщина, выходя из апатии. — Вы притащили их, хотя они здесь не живут. Это обман! Вы притащили этих клопов специально!

— Конечно, мы сделали это специально, — раздраженно откликнулся Алистер. — Если бы мы их не притащили, нам нечего было бы здесь снимать.

— Это обман, — гнула свое женщина. — Это неправда!

— Понимаете, мадам, — решил взять на себя роль миротворца Джеральд, — 90% фильмов о живой природе, снятых на студии Диснея, это обман. Любые съемки — это мошенничество.

— Уолт Дисней — не мошенник, — убежденно возразила женщина. — Уолт Дисней американец. А вот вы мошенники, да еще пытаетесь обмануть американцев.