Джеральд Даррелл. Путешествие В Эдвенчер

Начнем с того, что я люблю тебя так глубоко и страстно, как никогда не любил никого в своей жизни. Может быть, это тебя удивляет, но и меня удивляет не меньше. Но, спешу добавить, не потому, что ты не заслужива­ешь любви. Совсем нет. Это оттого, что я поклялся себе больше не влюб­ляться ни в одну из женщин. Во-вторых, я никогда не испытывал прежде ничего подобного, и сила моих чувств меня пугает. В-третьих, я никогда не думал, что другой человек может полностью проникнуть в мои мысли и сны, затмив все вокруг. В-четвертых, я никогда не думал, что человек — даже влюбленный человек — может быть так глубоко поглощен другим че­ловеком, что даже минута, проведенная в одиночестве, будет казаться ему целым веком. В-пятых, я никогда не надеялся и не мечтал, что смогу найти все мне необходимое в одном человеке. Я не идиот, чтобы верить в подоб­ную чушь. Но в тебе я нашел все, о чем мечтал: ты красива, весела, щедра, добра, восхитительно женственна, сексуальна, очень разумна и соблазни­тельно глупа. Я не мечтаю ни о чем, кроме того, чтобы быть с тобой, слу­шать тебя и смотреть на тебя, спорить с тобой, смеяться с тобой, показы­вать тебе мир и делить его с тобой, наслаждаться сокровищами твоего вос­хитительного ума, ласкать твое прекрасное тело, помогать тебе, защищать тебя, служить тебе и давать тебе подзатыльники, когда мне будет казаться, что ты не права… Не будет преувеличением сказать, что я — единствен­ный человек в истории, которому удалось найти клад на другом конце ра­дуги.

Но, несмотря на все вышесказанное, давай поговорим о деталях. Не хочу тебя пугать, но… У меня есть пара недостатков. Незначительных, спешу добавить. Например, меня считают очень властным. Я поступаю так из самых лучших побуждений (все тираны так говорят!), но порой могу обидеть окружающих, не подумав. Ты должна будешь предупреждать меня, дорогая, потому что в браке подобное поведение нетерпимо.

Теперь о втором недостатке. Это не столько изъян моего характера, как порождение обстоятельств. Дорогая, я хочу, чтобы ты была независимой, и сделаю все для этого. Но ты должна согласиться с тем, что я тоже имею право на независимость… Я хочу сказать, что ты не должна обижаться, если порой к тебе будут относиться просто как к моей жене. Всегда помни, что ты теряешь одно, зато приобретаешь другое. Я сумел добиться опреде­ленной известности, поэтому иногда ты будешь жить в моей тени. Ничто так не огорчает меня, как это обстоятельство, но тебе придется с этим при­мириться.

Третий (и весьма существенный) недостаток: ревность. Не думаю (бла­годарение богу), что ты представляешь себе, что такое это чувство. Я знаю, что ты ревновала к жене и ребенку Линкольна, но такую ревность я назы­ваю нормальной. К глубокому сожалению, я ревнив совершенно иначе. Во мне живет настоящий монстр, который лишает меня чувства юмора и здра­вого смысла. Во мне пробуждается мистер Хайд, бесцеремонно отталки­вающий доктора Джекила в сторону. Мой Хайд сильнее здравого смысла, и, как бы я ни пытался, мне с ним не справиться. Я отлично знаю, что во мне живет это чудовище, и умею его контролировать. Если его ничто не разбудит, все будет в порядке. Но тут я встретил тебя и почувствовал, что мой монстр пробуждается. А когда ты рассказала мне о Линкольне и прислала то ужасное письмо, он обрел силу. Я стал жестоким, злым, глупым, нелогичным. Тебе никогда не понять, как разрушительна ревность сама по себе. Это физическая боль, словно ты выпил кислоту или проглотил горя­. чий уголь. Это самое ужасное из чувств. Ты не можешь помочь мне, и ни­кто не может. Я не могу с этим справиться, как бы ни пытался. Я не хочу, чтобы во время нашей свадьбы в церкви присутствовали твои бывшие при­ятели. В день нашей свадьбы мы с тобой должны быть счастливы, а я не смогу быть счастливым, если в церкви будет полно твоих бывших. Вступая с тобой в брак, я не думаю о прошлом — только о будущем. Я не хочу, что­бы мое прошлое омрачало наше будущее. Но и твое прошлое должно ос­таться позади. Помни, что я ревную тебя, потому что люблю. Нельзя рев­новать к тому, к чему ты безразличен. Ладно, о ревности хватит. А теперь я расскажу тебе…»

И после этого идет замечательное стихотворение в прозе, восхититель­ная, торжественная картина мира, который Джеральд воспринимал всем своим существом.

«Я видел тысячи закатов и восходов: на земле, когда солнце заливало золотистым светом леса и горы; на море, когда кровавый апельсин погру­жался или выныривал из разноцветных облаков над бескрайним океаном. Я видел тысячи лун: осенние луны, напоминавшие золотые монеты, зим­ние луны, белоснежные, словно лед, молодые луны, похожие на перья ле­бедят.

Я видел моря — разноцветные, словно шелк, и ярко-голубые, как груд­ка зимородка, прозрачные, как стекло, и темные, мрачные, покрытые пе­ной, бушующие и непокорные.