Джеральд Даррелл. Путешествие В Эдвенчер

Сначала Джеральд и Ли хотели ознакомиться с одной из наиболее ус­пешных программ по разведению диких животных в неволе. История спа­сения европейского бизона (зубра) являлась прекрасным примером того, как можно спасти от вымирания целый вид путем разведения в неволе. Ко­гда-то это замечательное животное населяло леса всей Европы и России, но охота и уничтожение среды естественного обитания привели к тому, что поголовье зубров катастрофически сократилось. К началу двадцатого века зубры остались только в Беловежской Пуще и в предгорьях Кавказа в Гру­зии. Во время Первой мировой войны и голодных лет, последовавших за ней, оставшиеся зубры были истреблены. Сохранилось всего несколько особей в зоопарках. В двадцатые годы зоологическое общество, распола­гавшееся во Франкфурте, занялось защитой и разведением этих замеча­тельных животных. К началу пятидесятых годов их численность возросла настолько, что появилась возможность выпустить небольшое стадо в Бело­

вежскую Пущу. В 1984 году в Подмосковье был создал специальный центр по возвращению зубра в леса европейского юга, где эти животные обитали прежде.

Первым делом Джеральд направился именно в этот центр — в Приок­ско-террасный заповедник. На огромной территории заповедника зубрам выделили довольно внушительную часть. Семьдесят зубров сохранялись как производители, а потомство, достигнув двухлетнего возраста, отправ­лялось на Кавказ или в Карпаты. Туда же направлялись зубры из других центров. В конце лета формировались небольшие стада. В результате на­пряженной работы в горах Советского Союза уже обитало более тысячи зубров. Джеральду очень понравилась сама станция, напомнившая ему его собственное детище на Джерси, но еще более приятно ему было бы увидеть стадо выращенных в неволе зубров в горах Кавказа. Через три дня они вы­летели в заповедник, располагавшийся неподалеку от города Сочи на Чер­ном море. А оттуда 28 октября они отправились в Кавказский заповедник на вертолете.

Это был великолепный полет. Вертолет шел очень низко, и можно было видеть прекрасные горы, заросшие густым лесом, и снежные шапки на вершинах. Стояла осень, и лес был особенно красив. Сначала казалось, что им не удастся увидеть зубров, но, когда вертолет подлетел к границе снеж­ного покрова, путешественники увидели стадо. Тридцать крупных зубров резвым галопом неслись куда-то по склону горы. Пилот немедленно поса­дил вертолет. Джеральд и остальные члены съемочной группы высадились и попытались провести съемку. Но глубокий, по колено, снег не позволил этого сделать. К тому же воздух был слишком разрежен, а зубры за это время успели скрыться на другой стороне горы.

На следующее утро после плотного, с обильными возлияниями завтра­ка в каменной горной хижине они вновь отправились на поиски зубров, на это раз на джипе. По мере того как они поднимались все выше, станови­лось очень холодно. Листья на деревьях покрылись тонким слоем льда, по­шел снег. В полной тишине было слышно, как с деревьев обрушиваются снежные шапки. Экспедиция продвигалась все выше к границе снежного покрова. Кончился пояс рододендронов. Теперь снег лежал на полянах в окружении суровых скал. Это было царство туров, серн и снежных куропа­ток. Путешественники видели сквозь снежную пелену туров. Затем тучи опустились ниже, и экспедиции пришлось вернуться, пробиваясь сквозь снег и туман.

Этот вечер Джеральд и Ли провели в доме местного лесника, что произ­вело на Джеральда огромное впечатление. Лесник и его жена оказались бывшими актерами, которые бросили жизнь в большом городе ради тиши­ны и уединения. Казалось, что все невероятные реалии Советского госу­дарства совершенно не касаются этих людей. Они были абсолютно сво­бодны и занимались любимым делом. «После обычного ужина у костра и бесконечных тостов, — писан Даррелл, — нас пригласили в дом Виктора и Наташи. Это было просто великолепно. В две маленькие комнатки втис­нуто все имущество семьи: пучки засушенных трав, картины, нарисован­ные сыном Виктора, фотографии выращенных ими животных (серн, мед­ведей и т. п.), множество книг и рукописей. Нас уложили спать. Атмосфе­ра этого дома была потрясающей — во всем чувствовались любовь и комфорт». На следующее утро Наташа подала вкуснейший грузинский зав­трак — свежее парное молоко только что из-под коровы, два вида своеоб­разного йогурта (один кислый, второй сладкий), овечий сыр, пироги, только что испеченные булочки, свежие грецкие орехи и крохотные дикие груши в сиропе. И, конечно, чай, чай, чай из огромного посеребренного праба­бушкиного самовара.

«Кавказ — замечательное место, а грузины очень добры, открыты и гостеприимны, — писал Джеральд в Мемфис. — Они напомнили мне гре­ков, особенно своими бесконечными тостами и готовностью целоваться. Думаю, за последние три недели я перецеловал больше мужчин, чем Оскар Уайльд за всю свою жизнь. Почему-то они все стремятся расцеловать и Ли, что убеждает меня в том, что за коммунистами нужен глаз да глаз».