Джеремия

— Мне не нужна жертва, Лян, — уверенно сказал он. — У меня достаточно сил.

У Ляна был почти безумный вид. Его губы шевелились, и Джереми разобрал, что он хочет сказать.

— Да, я уверен. Идите к Вашей семье, гражданин Томас Лян.

Лян поколебался мгновение — и пропал с глаз долой, уносясь прочь по коридору. Джереми повесил на шею цепь с руной Нерхат, взял на руки Вилену и побежал в другую сторону, к лифтам.

* * *

Он знал в своём небольшом мире всё — от устройства реактора, системных кодов и бесчисленных изгибов бессчётных ходов до спящих в камне фигур, тайны памятника на площади и точной глубины подземного моря. Он знал мышиные ходы, лифты, глубину корней травы в карьере и прочность осей лазерных платформ. Он сам не представлял себе, сколько всего он знал. Он смутно желал поделиться этим грузом с другом, единственным живым другом в его недолгой жизни, с тем, кто понял его, когда он сам не знал, что хотел быть понятым, и утешил его, когда он сам не знал, что нуждался в утешении. С тем, кто пытался сделать его человеком. Много лет его единственным другом был Ари Неру, чьё обнажённое я рассказывало о начале своей жизни на первых страницах Книги Часов с сияющей и чистой прямотой. О конце этой жизни потом рассказали другие… Неру был вторым я Джереми, ближе ему, чем отец или брат; он был та часть человечности, которой не хватало Джереми, как столь многим. Но Джереми не хватало большего. Сидеть вместе с другом у памятника на Старой площади, пить терпкое пиво из банок и не спеша беседовать о мелочах. В этих мелочах было бы его знание, это был бы его дар близкому человеку — рассказ об этой шахте, этом коридоре, этом ущелье, вон том пласте мрамора — и о том сне, в котором он видел Северина скачущим на коне по безбрежной степи…

Он знал, что всего этого не будет. У него не было больше времени. Время прошло сквозь его каменный мир. Эта жизнь кончилась; ему предстояла новая жизнь, может быть, не хуже этой, но другая, в ином качестве, в иной форме. Утраченное было утрачено навек. С наибольшей возможной скоростью Джереми оставил за собой червоточины лабиринта и вышел в пещеры. Сзади он слышал слабый шум. Люди бежали под землю, прихватив своих детей и домашних животных — шушиков, певчих птиц, собак, кошек… А перед Джереми зиял старый карьер. Свет падал в него далеко впереди, здесь же над головой висели каменные своды. Здесь была тьма.

Здесь он и оставил Вилену. Она тихо дышала во сне, тёплая, мягкая, любимая, и каждый шаг прочь от неё был шагом прочь от собственного сердца. Вот теперь ему стало чудовищно больно. Он понял, что напрасно ждал. Она могла бы сейчас носить его дитя. Он мог бы оставить в этом мире сына или дочь, оставить Вилене ребёнка — его бессмертие, её радость и память — если бы только поверил себе, а не словам Висмарина. Но у него больше не было времени. Ни на что не было времени.

Джереми прокусил себе губу, наклонился и поцеловал лоб Вилены. Кровавый отпечаток хранил его генетический код. Врачи могли использовать его для создания новой жизни. Вилена всё-таки сможет родить их ребёнка, если захочет.

Потом он поцеловал её в губы.

* * *

Он безошибочно нашёл выступ, прыгнул и уцепился за край лазерной платформы. Это был старый русский лазер, один из четырёх первых лазеров Мирамара, больше, неуклюжее и более энергоёмкий, чем современные вавилонские станки. Он крепился в стальном гнезде, и питающие его провода были вынуты из гнёзд. Джереми влез на платформу, наощупь подключил провода, включил хэнди и отдал приказ системе. Реактор Мирамара послушно начал качать энергию в аккумулятор. Джереми надеялся, что камуфляж прикроет эту внезапную активность.

Он сел за руль. Платформа поползла вперёд. Внизу была чернота пустого карьера, а впереди и вверху — открытое небо, где ждала Амаралис. До атаки оставались считаные минуты. Лазер смотрел вниз, на древние камни. Он был орудием, а не оружием.

По мере приближения к дневному свету Джереми различал узоры мрамора на дне карьера — формации, похожие на поверхность кровавого океана, застывшие алые ледники, сады великанов, полные цветущих роз — а на самом деле не похожие ни на что. Алый мрамор был только собой. Джереми знал это лучше всех. Когда платформа вышла под открытое небо, он зажмурился, чтобы не видеть внезапно сверкнувшее дно карьера.

Раздался щелчок, и платформа влетела в паз. Две минуты до атаки. Джереми выхватил нож и начал кромсать крепления. Ещё и ещё. Наискось: вылетали треугольные бруски, трапеции, пирамиды. Так бывает податлива сталь. Он выбил регулятор подачи энергии на максимум, далеко за красную черту, сбил предохранитель, перерубил последнее крепление и вцепился в ствол лазера, массивный тусклый кристалл в стрелковом чехле.