Джерри-островитянин. Майкл, брат Джерри

Быть может, в мозгу Джерри возникавший в сознании образ плавучего бревна был теснее и полнее связан с самым предметом, чем слово «крокодил» и сопутствующий ему образ в сознании человека. Джерри действительно знал о крокодилах больше, чем знают люди. Он мог почуять запах крокодила на большем расстоянии и более отчетливо, чем любой человек, даже негр-островитянин или бушмен. Он мог сказать, когда крокодил, вылезший из лагуны, лежит неподвижно и, быть может, спит в тростнике джунглей на расстоянии сотни футов.

О языке крокодилов он знал больше, чем знает любой человек. У него было больше способов и возможностей изучить его. Он знал разнообразные издаваемые им звуки, похожие на хрюканье и потрескивание. Он узнавал по этим звукам, когда крокодилы сердятся или испуганы, голодны или ищут любви. И звуки в его словаре занимали такое же определенное место, как слова в словаре человека. Они служили ему орудием мысли. По ним он взвешивал, решал и определял свое собственное дальнейшее поведение, как это делает каждый человек, или подобно человеку лениво отказывался от какого-либо действия и только отмечал и запоминал, что вокруг него происходило и не требовало с его стороны никакого соответствующего поступка.

И все же очень многого Джерри не знал. Он не знал величины земного шара. Он не знал, что эта лагуна Мериндж, окаймленная сзади высокими лесистыми горами, а спереди защищенная коралловыми островками, отнюдь не была всей вселенной. Он не знал, что она являлась лишь отрезком большого острова Изабеллы. А Изабелла была лишь одним — и даже не самым большим — островом из тысячи, образующих группу Соломоновых островов, которую люди обозначили на картах скоплением пятнышек на юго-западе Тихого океана.

Правда, он смутно подозревал о существовании чего-то иного за пределами лагуны Мериндж. Но это «что-то» было окутано тайной. Оттуда внезапно появлялись вещи, которых раньше не было. Куры, пуарки и кошки, никогда им раньше не виденные, имели обыкновение вдруг появляться на плантации Мериндж. Однажды произошло даже вторжение странных четвероногих, рогатых и волосатых существ, образы которых запечатлелись в его мозгу. В человеческом словаре им соответствовало слово «козы».

То же происходило и с неграми. Они, всегда взрослые, появлялись внезапно, неведомо откуда и разгуливали по плантации Мериндж с повязками на бедрах и с костяными палочками, продетыми в носу. Мистер Хаггин, Дерби и Боб назначали им работу. Что их появление совпадало с прибытием «Эренджи», казалось Джерри само собою разумеющимся. Далее он над этим не задумывался, отметив только, что их случайное исчезновение за пределы плантации подобным же образом совпадало с отплытием «Эренджи».

Джерри не допытывался о причине этих появлений и исчезновений. В его золотисто-рыжей голове никогда не возникало желания полюбопытствовать и постараться разрешить тайну. Он принимал ее точно так же, как принимал сырую погоду и жар солнечных лучей. Так делалось в той жизни и в том мире, какой он знал. Он смутно о чем-то подозревал — кстати, это подозрение точно соответствует неясному знанию человека о тайнах рождения, смерти и потустороннего, — о тайнах, каких человек до конца раскрыть не может.

Быть может, кеч «Эренджи», торговое судно, набиравшее негров-рабочих на Соломоновых островах, был для Джерри такой же таинственной лодкой, путешествующей между двумя мирами, какой в былые времена казалась людям лодка Харона[3], перевозившая через Стикс. Из ничего приходили люди. В ничто они уходили. A приходили и уходили они всегда на «Эренджи».

И в то тропическое утро, добела раскаленное, к «Эренджи» направлялся Джерри в вельботе, сидя под мышкой у своего мистера Хаггина; на берегу Бидди выплакивала свое горе, а непосредственный Майкл своим лаем посылал в Неизвестное вечный вызов юности.

Глава II

Чтобы перейти с вельбота на низкий борт «Эренджи», нужно было сделать только шаг; Том Хаггин, все еще держа под мышкой Джерри, легко переступил на палубу через шестидюймовые перила из тикового дерева. На палубе толпились люди. Эта оживленная толпа заинтересовала бы всякого человека, не привыкшего к путешествиям, как заинтересовала Джерри, но для Хаггина и капитана Ван Хорна она являлась лишь банальным атрибутом[4] повседневной жизни.

Палуба была маленькая, так как и «Эренджи» был маленьким судном. Первоначально это была барская яхта из тикового дерева, с латунными украшениями, скрепленная по углам медью и железом, с медной обшивкой военного судна и бронзовым килем. Позже ее продали на Соломоновы острова для охоты «за черной птицей», или ловли негров. На наречии закона эта ловля удостоилась названия вербовки.