Джевдет-бей и сыновья

Подойдя к бараку, Рефик увидел, что на стуле у стены сидит на солнышке Хаджи и чистит картошку. Рядом прыгала и каталась в снегу лохматая пастушеская собака, молодая и непоседливая. Хаджи, похоже, что-то ей говорил, но, увидев Рефика, замолчал. Подойдя поближе, Рефик взглянул Хаджи в глаза и улыбнулся, но тот не стал улыбаться в ответ, только кивнул, словно желая сказать: «Да, я заметил, что ты на меня по-дружески посмотрел». Собака, увидев Рефика, перестала скакать и тоже приняла серьезный вид, а когда он проходил мимо, проводила чужака внимательным, исполненным ответственности взглядом. Зайдя в барак, Рефик выглянул в окно и увидел, что собака снова резвится в снегу, а Хаджи опять с ней разговаривает. Человек и собака, столь близкие друг другу, словно бы говорили, что этот безмятежный уголок мира, это небо и свет принадлежат им.

«Интересно, что думает обо мне Хаджи? — пробормотал Рефик. — Чем бы мне сейчас заняться?» Заметив, что чайник по-прежнему стоит на печке, снял пальто, налил себе чаю и сел за стол. «Чем бы мне сейчас заняться? Прогулялся, свежим воздухом подышал, окрестности осмотрел. Начну-ка я уже читать свои книги». Выпив еще чашку, он пошел в свою комнату.

Вчера, прежде чем лечь спать, Рефик расставил книги на крышке сундука у кровати. Взяв «Реформы и Teюkilat

», он решительно уселся за стол, но через некоторое время заметил, что читает невнимательно и думает о другом. Подняв голову, подумал: «Как славно было на улице! А какой гул стоял в туннеле! Конечно, такое солнце тут не каждый день… Интересно, что сейчас делает Перихан? Еще только одиннадцать, а я уже проголодался. Как красиво выглядят издалека бараки у реки! Ну вот, зеваю, спать захотел. Кто знает, впрочем, что творится внутри этих бараков? Здесь есть безработица. Ладно, почитаю что-нибудь другое!» Взяв с сундука «Исповедь» Руссо, Рефик снова сел за стол и стал внимательно читать те места, которые в Стамбуле ему особенно нравились, — о жизни на природе. Но прежних чувств прочитанное не вызывало. Он вспоминал о том, что видел сегодня утром, и все больше его тянуло снова выйти на улицу. Потом он еще раз зевнул и понял, что хочет спать. Взглянув на часы, решил, что поспит после обеда, но сразу засомневался: а принято ли здесь обедать? Теперь ему стало понятно, что в Стамбуле именно приемы пищи разделяли день на привычные отрезки, а он подстраивал под них все свои занятия.

Рефик поставил Руссо на место, закурил и начал ходить по комнате. «После обеда буду усиленно заниматься!» — пообещал он себе, поверил этому обещанию и обрадовался.

Глава 27 ПОЭТ В БЕЙОГЛУ