Джевдет-бей и сыновья

Едва открыв глаза, Омер вскочил с постели. Спал он не раздеваясь, в пиджаке и галстуке, однако чувствовал себя бодрым и веселым, как будто только что умылся холодной водой и оделся в свежее платье. Быстрыми шагами прошелся по номеру, посмотрел на часы: половина шестого. «Воскресенье, дело к вечеру… Впрочем, почему бы не сегодня? — думал он. — Хотя вдруг она мне звонила?» Телефон в номере молчал весь день, и все же Омер спустился вниз и спросил, не звонил ли ему кто-нибудь. Выяснив, что никто не звонил, поднялся в номер, схватил чемодан и снова сбежал по лестнице вниз. Сказал дежурному за стойкой регистрации, что собирается на некоторое время уехать и хочет заплатить за номер. Дежурный позвал сотрудника рангом постарше; тот, узнав, что Омер желает оставить номер за собой, спросил, куда он уезжает и когда вернется. Омер сказал, что намерен съездить в Кемах, где работал в прошлом году, чтобы в преддверии нового сезона продать оставшиеся на бывшей стройплощадке машины и прочий инвентарь. Вернуться планирует в ближайшем будущем. Заплатив за номер, вышел из отеля и на такси доехал до вокзала. Еще утром он выяснил, что поезд отправляется в семь. Купил билет и, решив немного перекусить, зашел в вокзальный ресторан. Заказал жаркое из телятины.

На обед он тоже ел телятину и сейчас заказал ее потому, что обед этот был превосходным завершением чудесного утра. Накануне, вернувшись в отель после разговора с Мухтар-беем, Омер решил больше не пить, лег и проспал всю ночь, не просыпаясь. Утром он почувствовал себя удивительно бодрым. Повязал галстук и, решив, что после вчерашнего необходимо принести извинения и что каждый на его месте поступил бы так же, отправился домой к Мухтар-бею. Погода с утра была такая хорошая, что он не стал брать такси и пошел по направлению к Енишехиру пешком. На небе не было ни облачка, сияло солнце. Выпавший ночью снег лежал на ветвях деревьев, стенах и крышах. Как всегда в воскресенье утром, улицы были пусты. Окончательно придя в хорошее расположение духа, Омер стал размышлять, как именно будет просить прощения; поразмыслив же, пришел к выводу, что во вчерашних его поступках не было ничего особенного, а значит, прощения нужно просить не за какие-то отдельные неверные действия, а вообще за все свое поведение — что, конечно, глупо. И снова, как накануне во время разговора с Мухтар-беем, Омер почувствовал непоколебимую уверенность в том, что всегда и во всем прав. Эта уверенность поселилась в нем еще в самом детстве и окрепла в юности: он всегда прав, поскольку умен, красив и все его любят, не ожидая ничего взамен. Проходя мимо заснеженных деревьев и незастроенных земельных участков, он думал, что прав не только потому, что умен, красив и богат, но и потому, что снег на ветвях блестит в солнечных лучах специально для него, и вообще день выдался таким погожим лишь для того, чтобы он, Омер, смог выйти прогуляться. Пройдя Кызылай и свернув к дому Назлы, он вдруг испугался, что стоит ему начать извиняться перед Мухтар-беем (а ведь потом еще наверняка придется выслушивать от него наставления), как радость от ярко-голубого неба и солнца, от ходьбы и морозного воздуха, от собственной бодрости и элегантной одежды будет безнадежно испорчена. Он на секунду остановился рядом с пустырем, на котором дети играли в снежки, решил, что позвонит Назлы из отеля, и повернул назад. Все в том же превосходном настроении дошел до Улуса и подумал, что правильнее будет, если Назлы сама ему позвонит. Потом пообедал в ресторане при отеле — там бифштекс был гораздо лучше, чем тот, что он ел сейчас, — и решил, что настало самое время отправиться в Кемах.

По-прежнему ощущая себя бодрым и здоровым, Омер справился с бифштексом и вышел из привокзального ресторана. Подумал, не позвонить ли Назлы, но решил все-таки отказаться от этой идеи, поскольку к телефону мог подойти Мухтар-бей. Чтобы было, что почитать в дороге, купил все сегодняшние газеты и еженедельный семейный журнал. Когда поезд тронулся, он привольно расположился в пустом купе и принялся читать — с удовольствием, вовсе не думая, что занимается чем-то глупым. Потом, почувствовав, что начинает клевать носом, вытянул ноги, слегка склонил голову и погрузился в приятный, спокойный сон.

Когда он проснулся, солнце уже поднималось из-за горизонта. Омер потянулся, зевнул, улыбнулся старику, появившемуся в купе, пока он спал, и стал смотреть в окно, на реку, вдоль которой шла железная дорога. Заметив, что река течет навстречу движению поезда, понял, что это уже не Чалты, а Карасу — значит, до Кемаха уже недалеко. Поезд проехал сквозь длинный туннель, потом за окном показалась пропасть, обрывающаяся вниз скальными уступами. Омер стряхнул с себя остатки сна, вновь почувствовал себя полным сил и подумал: «Еще вчера я был в Анкаре, а сегодня — уже здесь!» Каждый раз, путешествуя по железной дороге, он начинал чувствовать, что жизнь — замечательное, длинное и интересное приключение, которым необходимо насладиться сполна.