Джихад одинокого туриста

Вот и шанс проверить теорию практикой. Я начал привыкать к высокому ценнику проверок. Выкинув бычок, без спешки и мандража я улегся за ближайшим деревом, рассматривая светлый пикап шедший первым.

Машины не торопились. Подумав, я перевел рычаг на одиночные, усадив мушку на лобовое стекло. Первый выстрел. Пикап вильнул, открыв обзору вторую машину. В нее пошел следующий. Визг тормозов, грохот — пикап подпрыгнул, в развороте наехав на высокий бордюр. Легковушка визгнула тормозами, врубая заднюю. Вихляя, она шустро сдавала назад, к повороту. Я успел сделать еще один выстрел, прежде чем она укрылась за деревьями. Пикап еще раньше обогнал ее по обочине, исчезнув там же. Спустя две секунды и три выстрела дорога была девственно пуста.

Такие же лохи как и я. Или боятся лезть под пули.

Оглянувшись в сторону поселка и не увидев ничего интересного, я на всякий случай отошел метров на десять и снова присев, закурил еще одну. Тучки на небе потихоньку рассасывались, намекая на дневную жару. Где-то неподалеку подали голос горлинки.

На чем я остановился? Пересидеть в горах. Десять дней голода и холода. Наверно можно, при наличии одеял и колбасы.

Минусов имелось два. Первый — если верх возьмут боевики?

Второй минус мог показаться и менее и более, весомым. Как смотреть. Свалить — бросить всех. Конечно я никому ничего не должен. Но эта логика однажды уже завела в тупик — мне так и не удалось наплевать на мнение окружающих.

А иметь совесть, по нынешним временам — запредельная роскошь. Пропуск в рай, точнее — срочный вызов.

На трезвую голову такое не решить. Я откупорил стеклянную фляжку, но глотнуть не успел — идиллию нарушил грохот скорострелки. Трассеры прошли над кронами, вонзившись в многострадальный отель. Похоже, все что ниже им просто не видно. Поставив коньяк на бетон, я привстал, пытаясь понять, где расположилась скорострельная дура.

Примерно поняв где, я припал к коньяку, продолжая пикник на обочине.

Горячие арабские парни, с перерывами, долбили отель минуты две. За это время я успел допить и принять решение — не стоит плевать против ветра. В прошлой жизни из меня ни хрена не вышло. Рискну начать новую.

Осталось понять — с чего? Я задумался…

Глава 6

Вторник. Утро, 8.00.

Отель переменился. Под козырьком подъезда возникла составная, «трех-диванная» баррикада, включающая в себя помимо мебели две малолитражки. Пикап, развернув, притулили сбоку. За пулеметом был незнакомый мужик, расположившийся с максимальным комфортом — на затащенном в кузов, белом, пластиковом стуле.

Передовой дозор в составе двадцати с лишним рыл, стоял за баррикадой, вооружившись автоматами и пивом. Встревоженные рожи, местами — откровенно мрачные. Баррикада тихо гудела голосами и пыхала сигаретным дымом. При виде меня тихий говор смолк.

— Свои, — на всякий случай опознался я.

Четверть «похмельной команды», затесавшийся в эти ряды, подтвердил, — Наш.

Как источник свежих новостей я оказался в центре хмурого, настороженного внимания.

— Что там?

— По поселку заложники бегают. Видел человек двадцать.

— А эти?..

— Арабы? Видел разок.

— И?..

— Две машины шли со стороны трассы. Скажем так — особого желания воевать у них не заметно.

— А власти?

— Вот власть, — я похлопал по автомату. — В кузове — еще одна торчит. Других нет.

Жестом прервав желающего оспорить, я добавил. — Минут через десять договорим, подойду, — и не дожидаясь ответа пошел в отель.

Внутри, хорошо ощущаемая тревожность, уступала место подавленности и страху. Диваны, кресла, стулья, местами — пол, везде сидели беженцы с потухшими глазами. Самый настоящий, до смерти перепуганный, табор. В проходах бродили обеспокоенные «хозяева». У бара тихо бухали — приход коммунизма отмечали немногие. Как показалось — просто заливали страх.

Несмотря на количество собравшихся, было тихо. На шум разъехавшихся дверей обернулись почти все. Такого количества отчаявшихся глаз я не видел ни разу в жизни. Скрестившись на мне этот коллективный взгляд надавил физически, породив неодолимое желание развернуться, сбежать. Упрямство свело скулы, не давая сделать шаг назад. Сжав зубы до скрипа, я ощутил прилив злости и бешенства. Только бешенство помогло пройти страшный в своем отчаянии, молчаливый, людской коридор.

Поворот наконец укрыл от взглядов. Напряженный затылок дико заныл. Выдох сквозь стиснутые зубы. Напряг слегка отпустил. Чуть-чуть.

Знакомый перекресток. Накрытые тела оттащили в сторону, соединив убийц и жертв.

На Михаила я наткнулся за поворотом. Сказать что я обрадовался — не сказать ничего. Похоже — взаимно.

— Здорово! Чего в коридоре ошиваешься?

— В лобби застрелиться тянет. Бабы, дети… И глаза…

— Штанами не богат? — неожиданно «свернул» он.

— Пошли.

Слабый запах блевотины встретил на пороге. Пленный исчез, оставив сквозняк и шевелящиеся занавески. Заглянув сортир и убедившись что гость и в самом деле смылся я выкинул его из головы. Проветрил и на том спасибо.

Порывшись в сумке я извлек последние джинсы и пару футболок.

— Держи…