Джихад одинокого туриста

— Предпочел бы просто жизнь. Безбедная плохо влияет на сон и совесть.

— Что есть жизнь?

— Наложение характера на обстоятельства, — донеслось сверху. Еще один философ.

— Загвоздка в вашем характере, юноша, — продолжил логическую цепочку бух, — Работайте над собой. Кстати, а где наш морской волк?

И этот туда же.

— Еще не подошел. И не спеши с его безбедной жизнью, в этих краях предоплата — дурной тон.

— Понял, — заключил Миша пряча пачку. — В каком составе двинем?

— В минимальном.

— А как?

— Лодку бы… — вслух помечтал я.

— Может на пикапе? — вернул на землю Терминатор. — Дождемся темноты и тихо двинем нижней дорогой. Ночи темные, арабы — пуганные.

— Звучит заманчиво,

Захрипела рация.

— В отеле!

Саша нагнулся и взял ее в руки.

— На связи. Что у вас? Прием.

— Местный, оружия нет, — доложил безликий простуженный голос. И после паузы добавил, — Прием.

— Наверно капитан. Пропустите.

— Понятно, — рация затихла.

Мы втроем повернулись в сторону дорожки. Знакомая фигура, напряженно озираясь вышла из густых сумерек. Подняв руку я шагнул навстречу.

— Привет.

Кэп, узнав меня, выдохнул.

— Здравствуйте.

— А где семья?

— Можно посмотреть деньги?

Предусмотрительный.

— Можно.

Казначей вытянул из кармана сверток.

— Смотри.

Белки кэпа блеснули и пропали — он склонился пред пачкой.

— Можешь пересчитать. На руки получишь после погрузки.

Зашелестела бумага. В темных дверях обозначилась движуха — весть о прибытии морехода пошла в массы. Кэп приподнял голову и мельком оглядел людей. Успокоившись видом детей и женщин он вернулся к пересчету.

Мы ждали. Закончив, он со вздохом отдал деньги.

— Все в порядке. Я приведу свою семью? Это быстро.

Саша соскочил с кузова, — Я провожу.

Глава 14

Вторник. Ночь, 22.10.

Мечта сбылась — я катил на Прадо по приморской улице. Теплый ветер в лицо, рокот восьмерки под капотом. Формальные признаки — налицо. Имелись и нюансы — выбитые стекла «по кругу», четыре вооруженные и встревоженные рожи в салоне, гранатомет у ноги соседа и навязчивая арабская мелодия, доносящаяся из темноты.

Трофей пришлось взять вместо пикапа — путь планировался в один конец, а пикапы с пулеметами не растут на деревьях. Хотя, он был бы предпочтительней — джип уступал во всем, кроме мощи. Рассевшись и прикинув секторы стрельбы будущие участники автопробега не сговариваясь, вылезли, принявшись за наведение порядка. Битье триплексов оказалось нелегкой задачей. Японское стекло крошилось и гнулось, не желая сдаваться, в конце концов уступив японской же матери и отечественному упорству. Стоп-сигналы сопротивления не оказали.

Без стекол Прадо выглядел забавно.

Мы повторно разместились в салоне. Совсем другое дело! Обзор и обстрел достигли абсолюта. Амбразура на месте лобового стекла так и манила пальнуть, пробное включение зажигания, вызвавшее тихий рокот движка не глушило тихий разговор у машины и хруст осколков под задницей.

Пара ярославцев разместившись сзади стиснула меж собой сопевший предмет особой заботы в арафатке. Еще один уроженец верхней Волги наконец снявший золотой обвес уселся на место переднего пассажира, пристроив между ног автомат и трубу РПГ. В ходе короткого спора с буйными ярославскими хлопцами мне удалось убедить, вынуть из ствола, почти введенную гранату — пальба из салона обещала быть фатальной. В качестве утешительного приза пришлось загрузить в салон пяток оливковых палок с набалдашниками, с корнем выдрав для этого передний подлокотник. Терминатор, сосватавший их нам, утверждал, что это осколочные. Не зная арабского и матчасти, пришлось верить на слово. Танки тут пока не водились.

Хлопнув о чью-то подставленную ладонь я вполголоса произнес «Двинули» отпуская тормоз. Качнувшись на «лежачем полицейском», Тойота выехала из проезда и потушив габариты нырнула в страшноватую темноту.

Могучий движок тащил на холостом ходу, почти не издавая звуков. Шуршание толстых покрышек заглушало тихое урчание мотора. Члены экипажа оживленно вертели головами, вглядываясь и вслушиваясь в экзотический пейзаж.

Электричество отключили не везде. Кое-где темнота поселка нарушалась проблесками света и как оказалось — даже кипела жизнью — далекие звуки арабских мелодий, иногда — чьи-то вопли. Придерживая руль я вглядывался и вслушивался темноту, стараясь не задерживаться глазами на редких огнях, пробивающих густую зелень.

Завидев за деревьями молчаливую, темную громаду первого отеля я притормозил. Восемь этажей здесь и сейчас казались небоскребом. Похоже, брошенным — ни огонька, ни звука. Кажется появился повод для гордости — отселение беспокойных соседей означало, что у нас появилась репутация. Дорога выглядела обманчиво пустой и безобидной. Черный асфальт, звездное небо и мягкие очертания деревьев обрисовывали четыре плоскости темного коридора, уходящего в бесконечность. Три горевших фонаря бросали косые отблески на дорогу, делая темноту полосатой.

— Ну что — помолившись, напрямую? Или ищем окольную тропу?

Кэп воспринял призыв к молитве чересчур буквально.

— Сейчас нельзя умирать!