Джихан-2

— Вниз или вверх?

— То, что ты, как дурак, седьмой век склад караулишь, это как для тебя? Плюс или минус?

— Так ведь оружие, патроны… — начал оправдываться мой собеседник. — И никто сменить не шел…

— А что ж сейчас пост бросил? — с некоторой ехидцей поинтересовался я.

— Пришла смена, — отвечает солдат. — Деревня, где право, где лево не знает толком, да ладно… Сменил ведь.

Появился отец. Он подошел ко мне, протянул руку, чтобы поправить тулупчик, которым я был накрыт. Я вскочил.

Дядя Федор все также сидел, глядя, как суетится народ перед развороченной дверью. Он повернулся ко мне

— Оклемался, паря?

— А чего было то, — осторожно поинтересовался я.

— Ты, Данилка, в погребе мертвяка увидел, — и завалился. Тебя сюда принесли, уложить хотели — ты говоришь: "Нет, посижу". Потом серник зажег, руку вытянул, смотрел, как горит. Бубнил чего-то, потом улегся. Я тебя тулупчиком накрыл. Помнишь?

— Не-а, — ответил я. — Отец выходил?

— Нет, не до тебя ему. Там в подземелье гас, кажись, обморочный какой-то. Как стали робяты падать… Тимка Рябой насмерть задохнулся, пока выволокли. Вишь, до сих пор воздуху туда качают.

Возница кивнул на людей у двери, которые изо всех сил растягивали и сжимали меха, подсоединенные к старинным брезентовым шлангам, уходящим в черноту подвала.

Хотя все увиденное мною в странном полусне-полуяви начало стираться из памяти, как забываются обычные сновидения, все внутри меня екнуло от ужаса: — реальность сна была правдива, более того, она перекрывалась с обычным миром, где махала хвостом, запряженная в телегу лошадь, пахло сыростью, дубленой кожей тулупа, дегтем и сеном. "Кто я?" — металось в голове. — "Почему я вижу то, что происходило с другими? Почему я вижу мертвых? Почему я говорю с ними?".

Двор наполнился топотом копыт, — это прискакал князь. Иван Васильевич, как всегда был во главе своих придворных, советников, амазонок и отборных гвардейцев — телохранителей.

Сразу все забегали, засуетились. Молодой дружинник лихо соскочил с коня, и с криком: — "Архивариуса к светлейшему князю, спешно", нырнул в подвал. Через мгновение оттуда донесся мат и звук зуботычин, щедро раздаваемых князевым посланцем. Как я понял, ему не сильно хотелось спускаться в подземелье, где уже погиб один человек, было грязно, жутко, душно. Поэтому он требовал, чтобы мужики срочно привели требуемого господином ученого смерда.

Из двери вышел отец. Он, чтобы показать товар лицом, захватил зеленую металлическую коробку с патронами и покрытый остатками засохшей смазки автомат.

Раздаются восторженные крики, которые вскоре сменяются возгласами разочарования.

— Калибр не тот, — загундосили дружинники. — Пусть мужики из этих сковородок палят. Особенно громко разорялся молодой боярин Роман.

— Да ладно вам, — перекрывая гвалт, громыхнул голос его отца, Гаврилы Никитича Дуболомова, княжеского воеводы.

— Ну как же, — возразил ему сын. — Автомат тяжелый, старого образца. Приклад не складной, отдача сильная. Очередью никуда не попадешь. И пули не убойные.

— А ты вообще куда-нибудь попадал?! — оборвал его старший Дуболомов. — А все туда же, умник.

— Да, Андрей Сергеевич, — сказал князь. — Немного не то нашел… Для охотников хорошо, зверя бить, да мужикам в ополчение. Ах, если бы калибр поменьше. Да пули, которые в ногу попадают, а из головы выходят. Ну да ладно, все равно молодец… Много там этого добра?

— Да, господин князь, — ответил несколько приунывший папа. Роты 3–4 вооружить хватит. И патронов много, десятки тысяч.

— Была у меня одна мысль, недорослей к военному делу приобщить, чтобы добрые воины и командиры ко взрослым годам из них получались, — изрек князь. И продолжил — Быть посему… Будет корпус кадетский, а эти пукалки им на вооружение пойдут. Молодец Андрей Сергеевич. Жалую я тебя, — тут князь замялся, шаря глазами по сторонам. — Жалую я тебя оружием именным за все твои заслуги.

С этими словами князь взял из рук дружинников злосчастный АКМ, и протянул его архивариусу.

— Премного благодарен, — ответил отец, принимая найденный им же автомат.

— То-то, — довольно усмехнулся князь. — Пусть все видят, милость моя велика. Носи свободно, и пусть никто, слышите, никто, — Иван Васильевич обернулся по сторонам, — отнять не смеет.

— Слава, слава великому князю Владимирскому, — как-то кисло крикнули дружинники.

— Грузите всё на подводы, переночуем и домой, — распорядился князь. — А ты, Андрей Сергеевич, за зиму, как хочешь, но найди, где нормальное оружие спрятано. Как хочешь: хоть в хранилище книжном ройся, хоть так ищи.

— Постараюсь, — ответил отец.

— Не стараться надо, а найти. Понял ли?

— Так точно, найду.

Я не видел его лица, но заметил, что плечи заметно поникли. Князь лихо развернул своего жеребца и унесся в яростном цокоте подков. За ним устремилась вся его свита.

Мне горько и обидно было видеть, как обращается этот напыщенный и никчемный человек с моим отцом. Я подошел к нему. Отец продолжал держать АКМ на вытянутых руках, словно боясь испачкаться.