Джилл

— Что вы сделали? — при мысли о маме Джилл невольно сжала в руке осколок чашки.

— Кинули Лизи в яму с волком. — повторил дед громче для слабо слышащих. — Да не смотри ты так! Волк был всего один, и нож мы твоей маме дали. Чай, не с пустыми руками отправили. Мы ж не изверги какие! Одна даже ничего не лишилась. Все пальцы целыми сохранила. Вот какая умница! Даже я так не смог в своё время. — с этими словами Доминус снял чёрную кожаную перчатку с левой руки и Джилл увидела, что указательный и средний палец — это протезы.

— Весёлые же у вас игры! — недовольно покачала головой Джилл.

— Зато не скучно. Терпеть не могу тухляк. — с этими словами Доминус бодро развернулся на коляске и поехал к выходу. — Эй, молодёжь, что стали? — обратился он к брату и сестре. — Поехали жрать! Подвижные игры страсть как разжигают аппетит.

Столовая выходила окнами на океан. Сквозь панорамное остекление гладь голубой воды просматривалась как на ладони. Каждый всплеск, любую чайку видно. Дед уселся во главе большого прямоугольного стола. Лео расположился справа от Доминуса. Джилл решила занять место слева, напротив брата.

В комнату впорхнули две светлые девушки. Они принялись накрывать на стол. Две высокие статные блондинки с льняными волосами, плотно заплетенными в две косы, аккуратно свисающими по бокам. Свежие и подтянутые, девушки смотрелись точно сестры: так они похожи. Униформа стандартная для этих мест: обтягивающая маечка-маломерка и короткая пышная юбка, забавно подпрыгивающая при каждом движении. Официантки принялись ухаживать за хозяином и его гостями. Заботливо наполняли и подавали тарелки. Подливали напитки. За Доминусом присматривали особенно тщательно: то ближе к столу подвинут его коляску, то салфетку на шею повяжут, то уголки губ или бороду помогут вытереть. Причём было ясно видно, что всю эту заботу они проявляли не по принуждению, а вполне искренне.

— Что? Удивлена, что такой уродец, как я, способен нравиться цыпочкам? — перехватил взгляд Джилл дед. И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Здесь главное знать основной женский секрет. И тогда любая девочка в твоих руках из камня превратится в послушную глину.

— И что за секрет? — поинтересовалась Джилл.

— Ну ка, Лео, — обратился он к внуку, — как я тебя учил?

— Женщина любит ушами! — выдал зазубренный урок уже начавший жевать брат.

— Верно! — одобрительно ткнул в парня вилкой дед. — Ушами, не глазами! Главное — говорить, причём много и правильно. Скажи тёлочками, что они хотят услышать, и делай с ними, что хочешь!

— Ну не знаю… — пожала плечами Джилл. — Я люблю красивых мужчин.

И тут в её голове возник чёткий образ прекрасного брюнета, так по-свински с ней поступившего. Да… Лучше б вместо красоты он обладал чуть большим тактом…

Джильда, чтобы отвлечься от грустных мыслей, решила поесть. Потянулась к вилке и… Уставилась на свою ладонь.

— Кузина Джилл поранилась! — заметил кровь и брат. — Дед!

— Да, вижу, — понял намёк Доминус, — сейчас поможем.

Хозяин сделал знак рукой слугам, и уже через минуту в столовую залетела очаровательная медсестричка с пышными формами и аптечкой в руках. Стоит ли говорить, что её белый халатик едва прикрывал надлежащие места? Однако, несмотря на несуразность костюма, девушка обработала изрезанную ладонь Джилл профессионально. Промыла, обезболила, пролечила и заклеила защитным пластырем. И уже через несколько минут Джильда вполне могла пользоваться вилкой, не испытывая дискомфорта.

Десерт Доминус приказал подать в беседке в саду. Вся компания из деда и внуков благополучно переместилась в новую локацию. Здесь с одной стороны открывался обзор на тропические джунгли, с другой — виднелся океан, а с третьей — бассейн. Стоит ли говорить, что мужская часть компании чаще всего обращала взор именно туда?

Джилл и Леопольд разместились в удобных плетёных креслах и с апатитом поедали мороженое. В жарком климате здешних мест подобное лакомство весьма кстати.

— Так что тебя привело ко мне? — обратился к Джилл Доминус, когда та прикончила десерт. — Только большая просьба: не юлить. И не нести чушь про родственные чувства: столько лет плевала на деда, а теперь заявилась!

— Вообще-то я никогда раньше не прилетала на Партеллу, — оправдывалась Джилл, — это первое. Второе — вы некоторое время назад обзывали меня ублюдочным выродком. Какие ещё родственные чувства могут быть между нами? Вам ли меня упрекать?

— Родственные чувства между нами самые обыкновенные, — рассудительно отозвался дед. — Я ж обзывал тебя, чтобы разозлить. И уже всё объяснил. Или тебе дважды повторять нужно? Запомни, внученька: для меня имеет значение только то, что ты — дочь моей дорогой Лизи. А значит ты — Таллин. И кто там у тебя папа — да плевать! Так, так, — остановил он её жестом, заметя, что она хочет возразить, — знаю, знаю: твой папаша — уважаемый генерал и всё такое. Но мне всё равно. В тебе наша кровь — это главное. Если с происхождением разобрались, давай вернёмся к основному вопросу, а то только зря время тратим. Зачем ты приехала? Тебя ж явно что-то тревожит. Так говори, не стесняйся.