Джим Хокинс и проклятие Острова Сокровищ

Но ведь им некуда было уйти! Моя тропа – единственный путь вниз. Другие три стороны составляли отвесные пропасти справа и слева, а прямо передо мной стеной поднимался скалистый утес, поросший колючей растительностью. Сердце у меня готово было остановиться. Я стоял, не зная, что делать. У меня вдруг ослабел мочевой пузырь. Потом я стал уговаривать себя, что должна же быть еще одна, тайная тропа позади плато, и я полез наверх, окликая мистера Колла по имени.

Добравшись до плато и войдя в деревянную развалину, я увидел разбросанные кости скелета. На земляном полу лежал кусок выцветшей красной ткани. Мне показалось, что я припоминаю красную куртку старого багроволицего пирата – Тома Моргана. Череп, когда я заставил себя взглянуть на него, напомнил мне об огромной голове Тома. Глубокие следы ног остались вокруг разрытого захоронения. Но я не нашел никаких других следов, хотя в результате раскопок обнаружилось, что Морган был захоронен в своей грубо отрытой могиле стоймя.

Я вышел наружу и протиснулся за неошкуренную заднюю стену хижины. Никто не мог бы стоять там, и негде было спрятаться. Я подошел сначала к одной, а потом к другой отвесной пропасти и заставил себя взглянуть вниз. Никаких мертвых тел, ни следа падения, ни вырванных кустов, ни сломанных веток. С каждой стороны взгляд проникал далеко и глубоко; всякому, кто упал бы отсюда, грозила неминуемая смерть. Я осмотрел и высокий, заросший ползучими растениями утес позади развалины. Не было видно никаких следов жизни – ни следов оружия, ни следов битвы. Растительность была влажной и вызывала отвращение.

Я все звал и звал. Я кричал: «Мистер Колл!» Камни возвращали мне часть моих окликов, и это эхо было единственным, что я слышал в ответ. Холм Подзорная труба был пуст, как только что возведенный склеп.

14. Трудности возрастают

Однажды, когда я в детстве гостил у дядюшки Амброуза, в Бристоль приехала ежегодная ярмарка. Факир исчезал по собственному желанию у всех на глазах, и вечером я рассказал об этом дяде. Очень мягко, не проявляя неуважения к магии, он попытался научить меня уму-разуму:

– Люди не могут исчезать без следа, Джим! – говорил он.

На холме Подзорная труба я снова и снова повторял себе: «Люди не могут исчезать без следа, Джим!»

Меня трясло; следом за растерянностью явился страх, слишком сильный, чтобы позволить мне продолжать поиски. В любом случае одному человеку не под силу решить такую задачу. Я попытался определить, что следует сделать и почему. Мистер Колл и его матросы не должны оставаться там – где бы они теперь ни были – под угрозой болотной лихорадки, окруженные дикими зверями. Я был уверен, что хороший поисковый отряд сможет отыскать и вернуть их и таким образом разрешить загадку.

В последний раз я оглядел плато, а затем направился вниз по тропе. У большой скалы я остановился и взглянул назад. Вокруг было тихо и сыро; камни стали более влажными; казалось, холод и сырость проникают мне в самую душу.

Когда испытываешь страх, лучше всего занять себя чем-нибудь. Я шел вперед, подняв голову, глядя прямо перед собой, чувствуя себя по-настоящему одиноким воином. Когда почва под ногами стала ровной, я немного отдохнул – не более минуты. Я уже пересекал эту местность однажды, тащась на веревке следом за Сильвером и пиратами, когда они спешили за сокровищем к месту, помеченному на карте красным крестом, а потом обнаружили, что там пусто. Недалеко отсюда я нашел Бена Ганна и кости давно умершего пирата, уложенные в виде стрелы-указателя. Здесь я мчался сломя голову назад, к частоколу. Но сейчас мое положение оказалось гораздо хуже.

Земля здесь снова в последний раз довольно высоко поднимается, прежде чем спуститься к воде. Взобравшись на эту возвышенность, я увидел «Испаньолу», стоящую на якоре далеко за рифом, и тут новая обескураживающая мысль пришла мне в голову. Сегодня утром, чтобы плыть на шлюпке, нам понадобились четверо крепких матросов-гребцов.

Теперь было не до отдыха. Полчаса быстрой ходьбы отделяло меня от воды: достаточно времени, чтобы подумать, как решить эту проблему. Когда-то давно мне уже приходилось добираться до «Испаньолы», стоявшей на якоре примерно там же, где она стоит сейчас. Тогда челнок Бена Ганна послушно следовал течениям. Я заключил, что корабельная шлюпка, более крепкая и большая, тоже может плыть по течению. Если мне удастся вывести ее в нужный поток, она вынесет меня достаточно близко к кораблю, чтобы вахтенный меня заметил.

В предполуденном зное, против течения, идущего к берегу, я толчками вывел шлюпку в такое глубокое место, где едва мог стоять. Потом забрался в нее, взялся за два весла и попытался орудовать ими, будто я – гигант; теперь в ход должны были пойти ловкость и умение, если я хоть в какой-то мере ими обладал. Вскоре, когда я неуклюже овладел искусством удерживать шлюпку, чтобы течением ее не прибило обратно к берегу, море взяло дело в свои руки и повлекло меня прочь с пугающей силой.