Джими Хендрикс, история брата

— Ведь это только начало, ведь так, а? Или это уже конец? — спросил он меня, смеясь.

Несмотря на то, что прошло так много лет, мы с Джими болтали, как если бы расстались только вчера. Джими наслаждался домашней обстановкой и никто из нас не вспоминал, что мы так долго не виделись. Для меня он оставался по–прежнему тем же самым Бастером, которого я знал в детстве. Он по–прежнему был безразличен к деньгам, славе, успеху, которые так и не смогли изменить его характер. К сожалению, нам с Джими так и не удалось побыть наедине, дом был переполнен родственниками и друзьями. Тётушка Эрнестина и дядя Бен уже были здесь, были здесь и дочери Джун: Жени, Донна, Марша и наша двоюродная сестра Джеки. Несколько соседей, пришло посмотреть вокруг чего такое беспокойство. Отец показал Джими наш новый дом, но времени отдохнуть не оказалось, слишком много людей хотело увидеть и самим поздравить его. Каждый тянул его в свою сторону, всё происходило так сумбурно, суматоха ещё более усилилась, когда появились его школьные приятели. Не прошло и часа, как мы раскупорили отцовскую бутылку Сиграмс–Севен.

— Хочу сделать тебе подарок, я привёз тебе гитару, — сказал он, подходя к кровати. Отложив в сторону новенький белоснежный Стратокастер, он положил на кровать потёртый чёрный футляр и открыл его. Внутри лежал солнечноликий золотистый Фендер–Стратокастер. Но восторг мой был подточен, сердце моё было приковано к белоснежному стоящему в углу Стратокастеру.

— Спасибо, Бастер. Но, гм… а как на счёт того, белого? — сказал я с улыбкой.

Джими рассмеялся.

— Ни в коем случае. Ты же даже не знаешь, как на нём играть, дружище. Тебе лучше учиться на этом, и начинай уже завтра. Это настоящий отличный Фендер 1964 года.

Только Джими собрал свои вещи, как один из его менеджеров, звали этого парня Майк Джеффри, нарисовался в дверях. Майк был соменеджером Час Чандлеру и контролировал все действия моего брата. В своих чёрных очках, с гладковыбритым лицом, в наглаженном костюме, с короткими зачёсанными волосами он выглядел переодетым полицейским. Он определённо был отставным агентом, держался холодно и отстранённо. Он отказывался говорить со мной или кем–либо из членов нашей семьи, если он и говорил с кем–то, то это был только Джими. Всего несколько раз он посмотрел в мою сторону, и произвёл на меня впечатление бесцеремонного дельца. У него явно не было желания размениваться на любезности с кем–либо из нашей семьи. Майк с самого начала старался отстранить меня от брата. У меня даже возникло чувство, что Майк был вообще против гастролей в Сиэтл, думаю, он боялся влияния нашей семьи и считал нас помехой на пути к достижению цели. Он, привычно сообщил Джими, что пара идти, но Джими был дома и видно было, что он хотел провести свободное время со своей семьёй. Похоже, впервые кто–то перечил Майку.

— Ладно, но сейчас нам необходимо проверить звук, так что садись в лимузин и поехали, а за Леоном и всей твоей семьёй я пришлю другой лимузин позже и они без опозданий приедут на шоу, — сказал Майк Джими.

— О чём ты говоришь? — спросил его брат. — Что плохого, если Леон поедет с нами?

— Знаешь, Джими, нам по дороге нужно обсудить кое–какие подробности.

— Майк, это мы всегда успеем. Ну, же Леон, пошли. Мы едем на место.

Я впрыгнул на заднее сиденье, где уже сидел Джими, так что у нас было достаточно времени пообщаться. Отцу с остальными не было интереса ехать на стадион так рано, они договорились, что за ними пришлют лимузин, который привезёт их к самому началу, тогда мы их и встретим там.

Техники ещё готовили сцену, когда мы приехали в Сентер–Арена, но народ уже толпился в артистических, где стояли столы с сандвичами, напитками и алкоголем. Хотя я никогда не видел, чтобы Джими фиксировался на выпивке, у него всегда за кулисами хранилась бутылка Джонни—Вокера-Рэда. Он тут же познакомил меня со своими музыкантами, басистом Ноэлом Реддингом и Мич Мичеллом, барабанщиком. У них был такой сильный английский акцент, что я почти ничего не понимал, что они говорят. Они показались мне клёвыми кошаками, особенно Ноэл, с самого начала он отличался от остальных, он единственный, с кем я зацепился языками. И Мич, и техники были как воду в рот набравши и не проявили ни малейшего интереса ко мне. Ноэл и Мич были совсем не похожи ни на Джими, ни на его старых друзей и смотрели на меня с недоумением, когда я спрашивал их, где мне найти моего брата, Бастера. Они ничего не знали про парня по имени Бастер. Но для всех нас он по–прежнему оставался Бастером, тогда как вокруг звали его только Джими. И я стал тоже звать его Джими. Находясь среди техников и всех тех, кого он привёз с собой, я не хотел никого смущать, слишком утомительно было рассказывать всем, почему я его зову Бастером. Да и просто Джими, много проще.