Джими Хендрикс, история брата

Иногда бывало и так, во время их выступления я, устроившись поудобнее, спал под сценой. Со временем я настолько привык к грохоту рок–н–ролла, что брату приходилось прикладывать немало усилий, чтобы разбудить меня, я спал, как убитый. Радости от того, что я всё время увязывался за ним, он не испытывал, ему хотелось просто поиграть и познакомиться с какой–нибудь девчонкой, а моё присутствие ломало все его планы. После выступления он сходил с ума от того, что был вынужден искать меня, в то время как другие, уже упаковав своё оборудование, расходились по домам. Я топил все его намерения.

В конечном счёте, я стал носить стильный костюм и ходил по клубам, как если бы был музыкантом из группы. Я посчитал, что я выдержал стиль, впрочем, другого мне и одеть было нечего. Я думал, этого вполне достаточно, чтобы цеплять девчонок, но по возрасту я был мал для этого. Никто из них так и не обратил на меня внимания. И мне нужно было набраться терпения и ждать ещё несколько лет, пока не придёт время.

Напротив, мой брат пользовался громадным успехом среди них. Бывало я прошагивал по пригородам за ним мили, когда он отправлялся на свидание к очередной цыпочке. Однажды мы должны были пройти целых 7 до её дома, но нам предстояли те же 7 миль на обратной дороге. Когда мы, наконец, добрались до места, Бастер исчез в окне её спальни, а мне досталось сидеть на лужайке перед её домом и разглядывать звёзды на ночном небе. После того, как он там побыл некоторое время, он выпрыгнул через то же окно и мы зашагали назад. Дорога заняла у нас почти три часа и я был ещё мал, чтобы понять, зачем мы преодолевали столько трудностей, только ради того, чтобы увидеться с какой–то девчонкой. Но, знаете, что я вам скажу, они просто висли на нём.

Брату не было ещё и семнадцати, но он уже был гораздо более опытным гитаристом, чем даже ребята старше его. Он вёл репетиции Rocking Kings и, как говориться, над ним открылось небо. Всё было так, как если бы ребята были его проводниками в этом мире. Но мне нравилось больше всего слушать, как он играет один, наедине с самим собой. Казалось, каждая песня, которую он играл, была сочинена им самим, столько сердца он в них вкладывал. Репетировал ли он? Да он их шлифовал до бесконечности! И перед кем бы он ни играл, это было настоящий спектакль, неважно, играл ли он перед близкими друзьями, или в битком набитом танцзале Анкор.

Скоро он добился, что мог выходить на сцену в том, в чём хотел в данный момент и извлекать из своего усилителя необычные звуки. Ребята только пожимали плечами на репетиции, силясь сообразить, зачем ему это надо. Если вдруг вдохновение захлёстывало его в середине песни, его сносило в сторону, словно центробежной силой, срывая все мелодийные каноны. Остальным оставалось только подыгрывать ему, окрашивая его линию. Каждый раз как брат играл, он использовал этот шанс, чтобы выразить свои чувства. Могу понять его партнёров из группы, когда на обычной репетиции тебя вдруг отбрасывало шквалом фидбэка Бастера и его сумасшедшими импровизациями. Бастер уже тогда оставил их далеко позади и игра его была выше на несколько уровней.

— Слушай, Бастер, тебе совершенно незачем приходить на репетиции. Остальным же парням, я считаю, надо много репетировать, — сказал ему однажды менеджер группы, Джеймс Томас. — Так что в течение недели ты можешь быть свободен. Только не опаздывай по пятницам и субботам на наши выступления. А по воскресеньям ты и так зажигаешь, — добавил он смеясь.

Поскольку брат стал часто выступать с Rocking Kings в разных частях города, его присутствие в школе Гарфилда становилось всё более редким, а отец — чаще получать возмущённые записки от завуча о том, что прогулы Бастера стали нормой его поведения. Поэтому отец, усадив его перед собой, высказал ему своё мнение на счёт всего происходящего, но его речь не произвела никакого изменения в сложившейся ситуации. До меня дошли слухи о происшествии с одной белой девчонкой, с которой Бастер стал проводить много времени. Думаю, ни директору, ни некоторым учительницам не понравилось видеть их так часто вместе в рекреациях, но более всего их возмутило, что однажды они взялись за руки прямо в классе, там, на задних партах. Когда из этого эпизода раздули настоящее дело, Бастеру уже невозможно было учиться дальше. На этом окончилось его официальное образование. Но ни брата, ни меня школа особенно не интересовала. Она не могли нас увлечь, потому что нас интересовало гораздо большее, чем могли предложить нам учителя. Кроме того, у него был свой ансамбль и для него он был всем. Брат продолжал пропускать уроки и в конце октября 1960, за месяц до своего 18–летия, его исключили из школы Гарфелда.