Джинн и воины-дьяволы

Здоровье их отца тоже почти совсем поправилось. Волосы его были с проседью, но не белоснежны. И он был уже способен стоять, а не только сидеть в инвалидном кресле. Папа оказался даже как-то повыше ростом, чем помнилось детям. Руки у него уже не дрожали, а главное — ушел запах, острый запах плесени, который неуловимо витает над стариками. Мистер Гонт здоровел день ото дня, и Марион Моррисон сочла возможным покинуть Нью-Йорк, поскольку ее призвали к следующей жертве злонамеренного джинн-заклятия. Голос мистера Гонта тоже обрел былую силу. Восстановилось все — вплоть до его постоянного желания командовать.

— Джон, — сказал мистер Гонт. — Иди-ка наверх и воссоединись со своим телом. А ты, Филиппа, тоже иди наверх и верни себе джинн-силу. Когда будете готовы, сразу спускайтесь в библиотеку. Полагаю, нам надо немного поговорить. Мы так давно не общались по-семейному. Так что надо сесть и рассказать друг другу все, что случилось за это время. Мы с миссис Трамп ждем вас в библиотеке.

Заинтригованная Филиппа устремилась наверх. Там Джон вежливо поблагодарил сестру за временное пристанище и вселился назад в свое родное тело.

— Черт возьми, хорошо-то как! — сказал он. — Я снова стал самим собой!

— Прежде чем ты окончательно расслабишься, не забудь дунуть мне в ухо, — сказала Филиппа.

— Что?! Зачем?

— Мне надо вернуть джинн-силу, — объяснила Филиппа. — С твоего разрешения.

— Ладно, — мрачно сказал Джон. — Давай доведем это дело до конца.

Когда все свершилось, Джон сплюнул на пол.

— Не изображай, что тебе противнее, чем мне, — сказала Филиппа, вытирая ухо платочком.

— А ты почем знаешь? — буркнул Джон.

Но Филиппу его колкости ничуть не занимали. Она наконец получила свою джинн-силу. Да, без нее и правда как без рук. Во всяком случае, без одной. В этом Джон не ошибся. С вновь обретенной джинн-силой Филиппа чувствовала себя замечательно. Она сняла золотые шлепанцы, которые подарил ей Великий хан, и поднесла к носу. Они и правда пахли свежей земляникой.

— Ты заметила? — сказал Джон. — Папа сегодня впервые упомянул джинн-силу в присутствии миссис Трамп.

— Ой, ты прав. Как странно, да? И сама миссис Трамп странная. Она совсем не такая, как раньше. Тебе не кажется? Ударилась головой — точно на курорт съездила. Я ее никогда такой красивой не видела. Интересно, что папа хочет нам сказать?

— Когда родитель вызывает детей на разговор, хороших вестей не жди, — предрек Джон. — А вдруг мама все-таки не вернется?

— А как же письмо? В нем говорится, что она вернется совсем скоро! И почерк мамин, я его ни с чьим не спутаю. — Филиппа покачала головой и повторила: — Интересно, что папа хочет нам сказать?

— Возможно, это про господина Ракшаса, — сказал Джон. — Ты заметила? Тела-то нигде нет.

— Конечно заметила, — ответила Филиппа. — Но вряд ли папа хочет говорить именно об этом. Ведь он все-таки не джинн. Он предпочитает, чтобы о таких вещах говорила мама. Во всяком случае, раньше так оно и было. Он стеснялся.

— Ладно, неважно. Разговор по-любому пойдет о чем-то сверхъестественном, — заметил Джон. — Потому что у нас вся семейка ненормальная.

Через пару минут они с Филиппой сидели в библиотеке и глядели на отчего-то смущенного мистера Гонта и совершенно безмятежную миссис Трамп. В библиотеку, решив, что предстоит важное совещание, пришла даже кошка Монти.

— Что-то не так, папа? — спросила Филиппа.

— Это о господине Ракшасе? — спросил Джон.

— Где мама?

Последний вопрос дети задали уже хором.

Мистер Гонт посмотрел на миссис Трамп и кивнул.

— При этих обстоятельствах, миссис э-э… — сказал он. — Думаю, вам стоит рассказать все самой.

Миссис Трамп любезно улыбнулась.

— Все хорошо, дети, — сказала она. — С моей точки зрения, все замечательно. Но тут без вас кое-что случилось. Несомненно. Нечто важное. Странное. То, к чему будет не так уж просто привыкнуть. Это потребует времени. Да, дети, вам придется, хочешь не хочешь, привыкать к некоторым серьезным переменам. Всем нам придется. Жизнь наша пойдет немного по-другому. Позвольте мне объяснить, как именно.