Джинн из консервной банки

– Отстань, – отмахнулась Ольга. – Разве ты не понял, что этот самовлюбленный индюк хотел нас унизить. Именно для этого он поставил свой дорогой «Порш» вплотную к нашему дешевому «опелю».

– А теперь ты решила утереть ему нос?

– Именно так.

– Ты сумасшедшая! Это глупо. Кто он такой? Стоит ли перед свиньями метать бисер…

– Пусть так! Я скоро вернусь! – ответила Ольга.

Стремительно вспорхнув по ступенькам, она скрылась в дверях кафе.

На этот раз в зале тихо играла грустная музыка и царил волнующий полумрак. Официант и бармен скучали. Синеглазый незнакомец сидел на высоком табурете, небрежно облокотившись на стойку. Он курил сигарету и с видимым наслаждением потягивал через трубочку сок.

– О! Мадам! Как приятно снова приветствовать вас в нашем заведении! – радостно воскликнул официант, увидев Ольгу.

Она игнорировала его восторг и решительно направилась к стойке.

– Что вам угодно? Коньяк? Виски? – оживился бармен.

– Персиковый сок, – коротко бросила Ольга и уселась на высокий табурет рядом с незнакомцем даже не взглянув на него.

Мужчина, напротив, пристально наблюдал за ней, не скрывая своего интереса.

– Мы, кажется, видимся уже второй раз? – с усмешкой спросил он.

Ольга сделала вид, что лишь только заметила его присутствие. Незнакомец саркастично хмыкнул и видимо уже собрался уличить ее в неискренности, но Ольга его опередила.

– Третий, – громко произнесла она и привычным движением откинула со лба спадавшую на глаза прядь волос.

– Что – третий? – удивился мужчина.

– Третий раз видимся, – пояснила она и, ядовито прищурившись, улыбнулась.

Он обрадовался:

– А-а! Вы имеете ввиду вернисаж? Но там была совсем другая женщина: светская неприступность.

– Надо полагать, сейчас с вами разговаривает босяцкая доступность?

– Нет, я не это хотел сказать…

– А что же?

Мужчина внимательно посмотрел на Ольгу. Его синие холодные глаза наполнились теплом.

– Я хотел сказать, что такие встречи не могут состояться без всякой причины…

Ольга высокомерно повела плечом.

– Естественно, я вас выследила, – с ехидством сообщила она.

Он усмехнулся:

– Был бы счастлив, но, увы, это не так. Однако три случайные встречи просто обязывают, чтобы мы познакомились.

Взгляд его говорил о многом. Ольга смягчилась:

– Что ж, я не против. Но вы уже и без того знаете обо мне гораздо больше, чем я о вас. Раз вы были на вернисаже в этом сомнений нет. Так что знакомство будет односторонним.

Мужчина улыбнулся.

– Меня зовут Игорь, – с неуместной нежностью в голосе сказал он. – Надеюсь, вы разрешите называть себя просто Ольгой?

– Нет конечно, – уже шутливо возразила она. – Перед именем вы обязаны ставить мой титул.

Бармен, сообразив что его клиенты завязывают знакомство, тактично удалился в подсобное помещение. Официант последовал за ним.

Теперь они сидели в пустом зале.

Оба молчали, но молчание было слишком красноречивым. Он смотрел на нее, она – в сторону, давая возможность любоваться собой, а в том, что он любуется, сомнений не было. Наконец он сказал:

– Ольга…

Голос его слегка охрип. Она посмотрела в его синие глаза – они подернулись поволокой.

– Да, я слушаю.

Было очевидно, что он не может говорить: переполняют чувства. Она сделала короткий глоток сока, для разрядки напряженности поморщилась и сказала:

– Фу, горечь какая! Он что, из прокисших персиков?

Игорь внезапно схватил ее руку и страстно поцеловал мягкую надушенную ладонь.

– Ольга! Я хочу вас…

Он запнулся, она вскрикнула:

– Что?

В ее голосе было слишком много возмущения; синие глаза потухли.

– Хочу вас видеть каждый день. Ольга, я схожу с ума, вы околдовали меня, лишили сна и покоя.

Его хрипловатый голос слегка дрожал. Она почувствовала волнение и сладкую истому, но недоверчиво подумала:

«Если б он разыскал меня сам, тогда, может, я и поверила бы, а так… Парниша просто воспользовался подвернувшимся случаем… Возможно и так, но на вернисаже он был не случайно. Павел точно его не приглашал. Я – тем более.»

Заметив ее сомнения, он вдохновился:

– Ольга, умоляю вас! Это болезнь! Я сам не свой! Не отказывайте мне!

«Однако, мальчик явно получил театральное образование, – с удовлетворением отметила она. – Каков селадон. Умеет ловить моменты».

– Ольга! Не молчите! Вы слишком жестоки! Умоляю, ответьте мне!

«Сколько в нем смелости, уверенности, напористости, но приемы слишком избиты и примитивны. А слова: „умоляю“, „болезнь“, „околдовали“ – так не говорят уже сто лет. Из какого он взял все это спектакля? Верно из „Мадам Бовари.“ Впрочем, ему и стараться не нужно. Бабы и без всяких ухищрений тают в его руках, словно воск».

– Ольга!

Она ответила холодно:

– Чего вы хотите?

– Я прошу вас лишь об одном…

– О чем же?

Ее тон был нарочито холоден.

«Мальчик слишком самоуверен. Не дурно несколько его осадить.»

– Вы так неприступны, – упавшим голосом произнес он.

Ольга, заметив неподдельный спад энтузиазма, испугалась.

«Переборщила, – подумала она. – Не стоит отталкивать этого Казанову, каковы бы ни были его намерения. Он красив, умен, а я скучаю и в последнее время явно испытываю дефицит обожателей».