Джинн из прошлого

Взбудораженная система защиты человечества перешла в режим ожидания, готовая отреагировать на любое внешнее воздействие, направленное на деструктурирование околосолнечного пространства.

В Управление заявился Артём Ромашин, собранный и деловитый.

Хоук, нависший над рабочим столом, на котором вспыхивали десятки световых нитей с распускающимися «бутонами» бланк-сообщений и фантомов личной связи, ткнул пальцем в стул.

Ромашин сел, разглядывая горы: видеопласт кабинета Хоука был настроен по-другому.

Начальник УВР заметил его взгляд, коснулся стола, и стены кабинета превратились в полупрозрачное стекло медового цвета.

Ромашин усмехнулся, позвонил Смехову:

– Вениамин, ты где?

– На борту «Тамбова».

– Антон с тобой?

– Нет.

– Вызови его, нам понадобится его помощь.

Изображение директора ФСБ растаяло.

Хоук оторвался от мерцающей свистопляски стола.

– Мы готовы к атаке. Но Хорст спокойно может уйти отсюда по «струне».

– Может, – согласился Ромашин.

– Что мы в состоянии предпринять? Кроме нанесения удара по фрегату?

– На его борту кроме Хорста находится физик Бегоевич.

– Предположительно.

– И другие люди.

– С очень небольшой вероятностью.

– Но исключить это мы не имеем права.

– Есть соображения?

– Нет, – признался Ромашин. – Если бы мы знали код финиш-камеры метро фрегата…

– Попытались бы взломать защиту и высадить десант. Но к сожалению, мы его не знаем, Хорст перекодировал линию.

– Тогда остаётся одно.

– «Нульхлоп»?

Ромашин отрицательно качнул головой, сказал тихо:

– Мы люди, Майкл, а не террористы без сердца и совести. Мы не имеем права действовать так же, как они, как Ульрих Хорст, как европарламентарии и прочие нелюди.

– Пресловутая русская мораль.

– Не только русская, хотя у разных людей мораль действительно разная. Да и что такое мораль на самом деле? Общепринятая система отношений между людьми в конкретном обществе. Есть кое-что выше всякой морали – нравственность, то есть позитивное отношение к миру. И если мы хотим оставаться людьми…

– Не продолжайте, Артём, мы решаем конкретную проблему. Уничтожив фрегат…

– …и убив ни в чём не повинных людей на борту…

– …мы, возможно, отвратим гораздо большую беду, с тысячами жертв!

– Возможно.

Хоук замолчал, катая желваки, рассматривая лицо этик-юриста с неопределённым сожалением. Глаза его запали и почернели, груз ответственности лежал на руководителе Управления колоссальный, и Ромашин от души посочувствовал ему.

– Решение принимаете вы.

– Да, – тяжело проговорил Хоук, – я.

Ромашин встал.

– Я буду на «Тамбове».

Проводив его взглядом, Майкл ответил на несколько вызовов, сосредоточился на связи с командиром крейсера «Тамбов»:

– Людвиг, каково дальнодействие ваших парализаторов?

Людвиг Панов, полковник воздушно-космических сил, находившийся в кокон-рубке «реалмага», не удивился вопросу.

– Максимум пятьсот метров. При наличии пси-защиты и того меньше.

– Сможете прыгнуть по «струне» с такой точностью – до пятисот метров?

Панов, светловолосый, желтоглазый, уравновешенный и спокойный, помедлил.

– На этом монстре я не прыгал так конкретно. Но уверен, что он это сделает.

– Будьте готовы к прыжку.

– Мне понадобится подтверждение целесообразности.

– К вам отправились директор ФСБ и этик-юрист Управления Ромашин. Они составят квалитет оперативной ответственности. Я прибуду чуть позже. Код операции: жизнь людей!

– Директиву принял.

Хоук свернул поле связи, вызвал заместителя:

– Ральф, вы на замене. Я буду на российском «реалмаге».

– Взял замену, – ответил Ральф Сальгари-Сидоров. – Bon chance, генерал!

– Благодарю, полковник, удача понадобится нам всем.

Через несколько минут Майкл со спутником вышел из отсека метро крейсера «Тамбов», преодолев за этот короткий отрезок времени сто метров до метро Управления и один миллиард шестьсот миллионов километров до Сатурна, вокруг которого зависли корабли спас-флота Земли. Львиная доля этого времени понадобилась ему для спуска в подземный транспортный терминал УАСС.

«Тамбов» не имел зала визинга для наблюдения за космическими объектами. Вместо этого к рубке управления крейсера примыкал вайфай-модуль с индивидуальными кокон-креслами, в которых могли располагаться инспекторы, эксперты, эмиссары правительственных организаций и прочие ВИП-лица. В настоящий момент на борту крейсера из важных персон присутствовали четверо: директор ФСБ Смехов, вице-президент ВКС Осборн, комиссар СЭКОНа второго ранга Ма Ли Бу и Артём Ромашин.

Хоук присоединился к ним, запаковался в кресле; пустыми оставались ещё с десяток коконов.

Включилось инк-сопровождение кресла, стены и сами кресла растаяли – для него, и он стал видеть остальных членов квалитета ответственности и потрясающую панораму Сатурна, загораживающего половину сферы обзора.

В уши влился голосок координатора связи:

– Вы в Сети.

– Майк, здравствуйте, – заговорила смуглолицая миниатюрная женщина в соседнем кресле. – Вы уверены, что предпринятые меры соответствуют угрозе?

Хоук сжал зубы. Этот вопрос он задавал себе и сам.

– На восемьдесят процентов.

– Надеюсь, вы понимаете последствия, если… развёртка флота по императиву «Шторм» произведена впустую?

– Понимаю.