Джинн из прошлого

– Ещё раз вякнешь – отстрелю язык! – рассвирепел Ульрих. – Он мне ещё будет указывать, что делать! Цзе, что-нибудь видишь?

«Фиксирую нарастание магнитных полей».

– Бегоевич, крути свою машину обратно!

Эцих взорвался, окутываясь перьями ярчайшего смарагдового пламени.

Фрегат качнуло, как парусник на волне.

Какие-то искристые световые стрелки вырвались из световых вуалей, хищно кинулись к кораблю.

– Бегоевич, давай, die Nutte!

Со звоном разлетевшихся от удара хрустальных бокалов мозг вылетел из головы, напоминая только что взорвавшийся «чилим».

Физик успел запустить хроноинвертор за мгновение до того, как охрана буферной зоны гиперптеридов нанесла по фрегату удар из неведомых орудий, способных, наверно, обратить его в пыль, в ничто, в глубокую «яму» в пространстве, в которой не сохранялся ни один атом, ни одна элементарная частица.

Сознание вернулось вместе с болью в плече.

Инъектор не имел иглы, и всё же каждый раз укол адаптогена воспринимался как укус насекомого.

– Чёрт бы тебя побрал, Цзе! Чем ты меня колешь?

«Дифтоанпромедол, кормчий, адаптирующее и укрепляющее средство».

– Давай обзор.

Рубку залил знакомый тусклый свет от близкого рассеянного звёздного скопления.

– Ф-фу! Кажется, мы на месте. Бегоевич, докладывай.

– Я сделал всё, что мог, – забеспокоился физик. – Если что не так – нужны расчёты. Но судя по цифрам компенсации, мы вышли в наше время.

– Какое – наше?

– В две тысячи двести восьмой год. Или вы хотите в независимый ноль с момента старта?

– Чего?

– Мы стартовали из две тысячи четыреста двадцать восьмого, для эвереттианы это нулевая точка.

– Понял, рано ещё нам в ноль, нужен двести восьмой, желательно в середину июля, когда «джинн» атакует Торжок. Тут мы его и захомутаем.

– Нужно уточнить время выхода.

– Уже сообразил. Цзе, «струну» к Солнцу, параметры на сто восемьдесят, узнаем, какой сегодня там год и день.

Ульрих распаковал кокон кресла, глянул на пришедших в себя после хроноинверсии соперников. Они были живы. И они не хотели сдаваться!

«Эй, Посредник, включай программу! Хочу стать всемогущим до того, как мы прибудем в Солнечную систему!»

«Возможна временная рефлексия восприятия реальности».

«Пусть тебя это не волнует».

«Инициация программы включена».

В голову просочилась струя не передаваемых никакими словами ощущений…

* * *

Он испытывал такую душевную муку, что хотелось выть по-волчьи либо броситься на Хорста и вцепиться ему зубами в глотку, не обращая внимания на гориллоподобных витсов, бдительно стерегущих любое его движение.

Каждый раз, когда фрегат совершал прыжок во времени или в пространстве, Игнат приходил в себя раньше Ульриха и готовился к схватке, и каждый раз убеждался в том, что он бессилен что-нибудь сделать.

Лилия не подавала признаков жизни, не отвечая на его мысленные призывы. А жуткий многолапый кибер за спинкой её кресла готов был выполнить приказ хозяина и без раздумий разрядить в девушку все излучатели, которыми был вооружён.

Ульрих распорядился агрегатами, которые он называл эцихами, в соответствии с приказом инвазеров.

Первый отправился к иксоидам, подняв среди иксоидских пограничников настоящий переполох.

Второй эцих забрали гиперптериды или их защитники, охранявшие границы империи.

А затем Хорст вдруг застыл в ступоре, выбравшись из кресла командира фрегата, и наступила странная пауза, заставившая Игната снова прикинуть свои возможности.

«Антон, – позвал он мысленно, – что-то происходит».

«Вижу, – отозвался эфаналитик. – Боюсь, ничего хорошего. Хорст получил какое-то известие».

«Скорее, он медитирует… а это означает, что его состояние изменяется».

«Похоже, ты прав, я чую начавшуюся перестройку».

«Инвазеры! Они дали ему какой-то наркотик!»

«Они сами – наркотик, способный укротить кого угодно. Может, в башке Хорста сработал какой-то алгоритм трансформации психики?»

«И энергетики, что гораздо хуже! Но пока он медитирует, у нас есть шанс забрать Лилю и сбежать!»

«Как? Через транспортный отсек?»

«Через метро. Включайся, будем выбираться».

«Этот монстр готов выстрелить…»

«Не выстрелит без команды, Хорст в прострации. Начинаем!»

Игнат напрягся, сосредоточился на инсайте, заставил сердце работать как насос жидкого огня и одним рывком порвал клейкую ленту, стягивающую кисти рук.

Витсы, наблюдавшие за пленниками, бросились к нему, растопыривая лапы, способные дробить камни и гнуть металлические балки.

Одного Игнат остановил выплеском пси-поля, нейтрализуя в голове-компьютере все двигательные программы, второго, ухватив за руку, бросил в стену рубки с такой силой, что витс при ударе потерял человеческую форму.