Джип, ноутбук, будущее

Лазаревич сделал попытку воззвать к совести Андроновых и в описании событий пятнадцатого года сделал упор на, так сказать, ужасы войны: снарядный голод, окопы, тиф, колючую проволоку, газы… Получил в ответ намек не выеживаться и поподробнее раскрыть роль Земгора.

Была в Первую мировую в России такая замечательная организация, Союз земств и городов — кажется — каковая занималась распределением госзаказа на необходимое для обороны — от тех же снарядов до сапог — среди частных производителей. Получая за это долю малую из казны. А также — долю немалую от тех самых частных производителей, которые поняли, что государство готово платить любые деньги, не глядя на качество, а решать получишь заказ ты или твой конкурент, будут сотрудники Земгора, «земгусары», имеющие отсрочку от фронта и право ношения форменной одежды. А в этой самой одежде, разумеется, были карманы, в которых замечательно помещались целые отары «барашков в бумажке». Распилы и откаты в России не в девяностых годах двадцатого века появились, чуточку пораньше…

Понятное дело, Андронов захотел раньше других успеть к созданию такой замечательной корм… организации. Как известно, кто первым встал — тому и тапки, сиречь самая хлебная должность. Плюс, из обмолвки Андронова-младшего Руслан понял, что лужский бизнесмен решил подсуетиться заранее и купить мастерские по производству колючей проволоки.

Кому война, а кому мать родна…

* * *

Новых попыток улучшить положение российской армии к Первой мировой Руслан больше не делал. Какой смысл, если ты теперь сам не знаешь, где окажешься к осени и когда воссоединишься с семьей? Да и что со старыми попытками — тоже непонятно.

Чертежи автомата Калашникова, отправленные Федорову, ушли как камень в болото. Ни кругов, ни всплеска. То ли Владимир Григорьевич уже готов к созданию действующей модели и ручные пулеметы и автоматические карабины будут не только у немчуры, то ли он забил болт и клепает свое ружье-автомат под японский патрон. Неизвестно. Не придешь же, не спросишь: «Григорьич! Там я тебе чертежи отправлял, под чужим именем — че там с ними?».

Руслан испытал внутренний стыд, вспоминая, как он тщательно готовился к рассылке писем с изобретениями, машинку заводил, буквы у нее царапал, чтобы не вычислили, правописание проверял… А толку? Все заглохло, все изменилось, все перевернулось с ног на голову… Да, были у него подготовлены планы и на крайний случай, и сейчас случай самый что ни на есть крайний, и план «Д» уже пошел в реализацию, пусть и с импровизациями и недоработками, но… Все равно ощущение, что все твои усилия — толчение воды в ступе.

Пороховщиков с чертежами танка скрылся в Риге и больше не появлялся, Менделеев-младший тоже пропал куда-то…

— Вам письмо, — протянула конверт зевающая Танюша, в глубине души, наверное, клянущая хозяина, заведшего привычку приходить со службы ночь-полночь.

О, Менделеев легок на помине.

«Известная вам конструкция в общих чертах создана. Я буду дома второго апреля».

Да ладно?! Не может быть?! Неужели хоть что-то сработало? Если бы в письме упоминалось первое апреля, Руслан решил бы, что его разыгрывают.

Надо ехать! Надо!

* * *

— Вот, — Вася Менделеев раскатал на столе в своей квартирке, в которую Руслан примчался, едва дождавшись воскресенья, первый лист из внушительного рулона чертежей.

Руслан посмотрел на чертеж. Потом на Менделеева. Потом опять на чертеж.

— Василий Дмитриевич… А что это?

Глава 35

— Бронеавтомобиль, — гордо заявил Менделеев, — Название ему я еще не придумал.

— Да это, мать его, зенитка, Винсент… — пробормотал Руслан, ошарашено разглядывая чертеж.

— Что?

— Говорю, он несколько отличается от изначальной концепции.

— Да, я его немного улучшил.

Лазаревичу сразу вспомнилась прочитанная когда-то статья о том, что в советские времена в НИИ, когда не хватало собственной фантазии, любили взять западный образец, скопировать и внести улучшения. То, что получалось, имело только один недостаток — оно не работало. Поэтому один раз, когда нашли некую западную конструкцию, которой очень не хватало в народном хозяйстве, от начальства поступило строгое указание: «Ни в коем случае не улучшать!».

Бог его знает, сколько в этой истории правды — учитывая, что прочитал ее Руслан в подшивке перестроечного «Огонька», может, и нисколько — но, как оказалось, страсть к улучшению у русских в крови. До главной заповеди программистов «Работает? Не тронь!» еще так же далеко, как и до самих программистов.

Лазаревич оставил Васе Менделееву набросок французского танка Первой Мировой — снизу гусеницы, сверху башня, посередине — небольшой корпус. Типичный танк. То, чем он стал после васиного «улучшения», больше походило на сухопутный линкор из советского фантастического романа.